IPB

Здравствуйте, Гость ( Вход | Регистрация )

[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный

> ВКЛАД И.В. СТАЛИНА В ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКА, Постановочный репортаж

Николай Коноплев
post Jan 9 2012, 03:47 PM
Отправлено #1


Участник
**

Группа: Club Members
Сообщений: 79

Пол: Male



Коноплёв Н.С.,
Иркутский госуниверситет,
д. филос. н., профессор

ВКЛАД И.В. СТАЛИНА В ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКА
Постановочный репортаж

/ Рассмотрено предложенное И.В. Сталиным диалектико-материалистическое понимание языковой реальности. И.В. Сталин видел в языке такое средство человеческого общения, которое предшествовало базис-надстроечной сорганизуемости социума. И.В. Сталин, показано в статье, полагал: язык как природное явление содействует становлению совершенствующихся общественных отношений независимо от их «классовой прописки». Будучи общенародным достоянием, язык указывает пути разрешения складывающихся жизненных противоречий за счет сочетания с ним личностно воспроизводимого процесса мышления. Вместе они – язык и мышление – образуют отмеченную выше языковую реальность, обслуживающую, говоря современным языком, культуро-цивилизационные ценности. Ввиду успешного применения конструктивной методологии – о чем свидетельствует настоящая статья – И.В. Сталину удалось обосновать важное положение о языке как о таком системно-структурном образовании, оперируя которым познание устремлено на раскрытие одновременности – важного условия по сдерживанию все более обессмысливающего себя «достижениями» НТР глобально развернувшегося прогресса; и происходящую сегодня активную виртуализацию массово индивидуализирующегося социума по мере сил контролирует духовно насыщенный «языковой расклад». /

При видимой сопричастности к мифу логично структурируемое мышление И.В. Сталина – вербально выверяемое и научно-философски доказательное. Серьезное увлечение Сталина (1879-1953) философией языка, его тонкостями не было случайным. Билингвистичный (в данном случае обусловливающий равнозначное владение как грузинским языком, так и русским) настрой внутреннего мира гениального самородка из грузинского городка Гори не мог не привлечь его к их тайнам, постигаемым сопоставлением русской и грузинской речи. Будучи «кавказским горцем», И.В. Сталин овладевал разговорным и литературным русским языком, общаясь с различными его носителями на территории громадной империи, а также благодаря чтению художественной, научной, общественно-политической литературы. Сталин оперировал медленно проговариваемыми предложениями из-за требующего времени подбора нужных слов, произносимых с сильным акцентом (акцент, надо думать, затормаживал вербализацию). Это свидетельствовало о том, что И.В. Сталин, олицетворяя русскость («Мы, русские, думаем…», «Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной» [I,242]; попутно отметим: приводимые высказывания взяты из официального послания Главы Советского Правительства американскому президенту, и, казалось бы, уместно здесь употребить слово «советский». Однако И.В. Сталин находит правильным заявить о себе как представителе русского народа), синтезировал – под ее «знаменателем» – грузинские и русские «языковые очертания». «Словесная вязь» будущего исследователя и «апологета» русского языка насыщалась «пластичной выразимостью». …Вспомним «священную клятву верности делу В.И. Ленина /1870-1924/», исполненную И.В. Сталиным в дни прощания с Вождем мирового пролетариата (1924). Находя проникновенные слова: «Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя, нашего вождя», его соратник и продолжатель добивается эффекта присутствия памяти великого человека среди тех, к кому они обращены. Эти, осязаемо задействованные, слова сопрягаются с печально эпохальным событием - утратой самого родного «изо всех прошедших по Земле людей» (В.В. Маяковский /1893-1930/). Отчетливо дает о себе знать необыкновенно яркая особенность вербально-мыслительного амплуа неутомимого искателя языкового совершенства, согласно которой слово как знак отражаемого предмета «негласно» с ним сливается. И тогда знак - образно интерпретируемая информация - соответствует платоновско-имяславскому истолкованию «словесной россыпи», воссоединяющейся с охватываемым ею предметом. Сей «важный казус» обусловливает «динамическое тождество» означаемого и означающего. Но «тождественность» здесь оборачивается вполне очерченным мифом: миф стягивает в единое целое говорящего и предмет его обсуждения. Ведь миф, складывающийся благодаря социосфере, изначально лишен индивидуальной составляющей. И для нас он – вроде бы архаика... Однако речь-то - вот о чем. Мышление И.В. Сталина лишь внешне кажется «мифоотлаженным». На деле оно, предметно «обставляясь», личностно промерено: «речемыслительный накат» Генсека «подернут» постоянной конкретизацией, «подгоняющей» внутреннее единство «природы вещающего» с его «духовными прерогативами». По сохранившимся записям речей И.В. Сталина складывается впечатление о том, что проговаривание «немногословного оратора» задействовано на выявление его внутреннего мира. Речь И.В. Сталина не живет самостоятельной жизнью, но служит «мостом связи» между произносимым ее субъектом и широкой аудиторией, с нетерпением ожидающей «словесной пропечатки»: «- Что еще он скажет?». Склонный к поэзии, замешанной на церковном риторическом пафосе – результате «семинарской обкатки», прозелит коммунизма мыслит содержанием глобально затверждаемой истины. Он воспринимает реальную действительность антропоморфно насыщенной, и в то же время этот мир оборачивается «сверхмощной громадой», подлежащей «посильному переоборудованию» (вспомним Сталинский план преобразования природы).

Почему при диалектико-материалистическом настрое сталинского мировоззрения в нем не находим места для закона отрицания отрицания? Вторжение в нашу жизнь негативной диалектики. Затронем мировоззрение пытливого правдолюбца: оно притягательно диалектико-материалистической действенностью. Её мы попытаемся применить к разбору И.В. Сталиным языковой тематики. Сегодня, как и прежде, актуальна (правда, напрочь «дискредитированная» антисоветчиками) работа И.В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме». Раскрывая всеобщий характер законов диалектики, она имеет целью выявить их онтологический статус. Это, полагаем, связано с тем, что автора прежде всего занимала бытийность сущего, а не его отдельный (пусть и не маловажный) срез, заявленный «осоциаленным венцом творения» - человеком. И.В. Сталин, анализируя диалектику сущего, не находит в ней закона отрицания отрицания. Этот закон, как известно, выверяет направленность развития. Точнее говоря, благодаря закону отрицания отрицания осуществима та сторона движения – единственного способа существования предметного мира, которая «запрограммирована» в качестве изменчивости. Изменчивость, задавая тон движению, «вызволяет» из «небытия» законы диалектики, включая не «замечаемый» И.В. Сталиным закон отрицания отрицания. Но если он исключен из числа основных универсальных законов, противоречие – «суть, ядро диалектики» (В.И. Ленин) – явно «стушевывается», и объективная диалектика не справляется с овладением сущего. …И вот двадцатым столетием «проклюнулась» - усилиями ведущего представителя Франкфуртской школы социальных исследований Т.В. Адорно (1903-1969) - «негативная диалектика» (она «означена» его одноименным трудом, 1966), свободная от оперирования «снятием», т. е. «преодолением отрицания отрицания». …Диалектика Гераклита – Гегеля – Маркса – Энгельса – Ленина есть классическая: позитивная; она выверяется противоречием – источником жизненности. Чуждая классической диалектике «новоявленная» негативная диалектика сфокусирована отнюдь не противоречием, но - тупиком (или «абсурдом»). Его земное претворение - глобально разбросанная динамонеравновесная, созданная НТР искусственная среда, грозящая человечеству «назревающей черной дырой». И.В. Сталин не был знаком со сложившейся после Второй Мировой войны (1939-1945) негативной диалектикой, зато его «Краткий курс истории ВКП(б)» (1938) с разбираемым нами разделом «О диалектическом и историческом материализме» наверняка пролистывали «франкфуртские школьники» (включая Т.В. Адорно). Впрочем, влияние И.В. Сталина на франкфуртцев – лишь предположение. Но сохраняет силу «факт», соответствуя которому объективная диалектика из монистической может предстать «дуальной» (т. е. позитивной и негативной, связанной с тотальным социоотчуждением). И.В. Сталин, «уклоняясь» от закона отрицания отрицания, расчищает дорогу для осмысления «абсурдистско»-негативной диалектики (так, рассуждение /1936/ И.В. Сталина об обострении классовой борьбы по мере строительства социализма в отдельно взятой стране / речь идет о СССР / может быть воспринято как вариант негативной диалектики, и выход лидер государства видит – как это мы понимаем - в применении всех законов классической диалектики, а, следовательно, И.В. Сталин «вынужден» обращаться к закону отрицания отрицания – хотя бы в его методологическом преломлении; и в целом практика социалистического строительства локализует мысль первого философа страны Советов рамками позитивной диалектики). Критики И.В. Сталина (считая его «примитивным догматиком») не различают указанного факта (теперь мы его раскавычиваем) из-за неприязни к диалектике. Но следует смотреть на непримиримого борца с «духовным бесплодием» «поверх барьеров» (Б.Л. Пастернак /1890-1960/).

Мыслить с подачи переживаний того, что дает «пограничная ситуация», значит охватывать бытие в его цельной завершенности. В связи с упором на онтологию и отсутствием собственно гносеологического «задела» в сталинском варианте диалектического и исторического материализма констатируем: теоретик возводимого им здания социализма, согласно вышерассмотренной «мифологемности» как характерной черте мышления, свойственной выразителю евразийского (т. е. специфически отечественного) «духовного консенсуса», особо не стремился разграничивать бытие и воспроизводимые субъектом познания его, т. е. данного бытия, гносеологические ресурсы. Это отчасти связано с тем, что бытие для нас предстает посредством тесной увязки «объективной реальности» с теоретическими изысканиями. А И.В. Сталин, как мы помним, был «страстным активистом», для которого несомненен прежде всего логически затвержденный приоритет «железной воли». И уже благодаря ей складывался теоретико-познавательный срез сталинского интеллекта. Приведем завершающие фразы из «Выступления» И.В. Сталина по радио 3 июля 1941 года:
«Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!
Все силы народа – на разгром врага!
Вперёд, за нашу победу!» [I,115]
Наличие прозвучавшего здесь волевого императива Отца Народа подавляет иные компоненты его духовности, и становится очевидным: И.В. Сталин – стратег и мыслитель - оперирует категориями «пограничной ситуации», «всеохватной открытостью» которой мир предстает сознанию «сразу и теперь». И становится очевидным: сталинское мифотворчество – это прорыв за всевозможные перипетии сложившейся к тому временем диалектико-материалистической теории познания.

Сталинский анализ языка – мудрый подход к постижению ускользающего времени. Оптимистический «утопизм» яркого знаменосца коммунизма как средство обогнать время за счет «попридержания» прогресса. Общефилософский настрой духовности И.В. Сталина попытаемся использовать – повторим это здесь - при подходе к его пониманию языка. Оно выражено по итогам развернувшейся лингводискуссии (1950), где подведение итогов было за первым лицом государства. …И.В. Сталин отвергает понимание языка как «продукта базис-надстроечных операций». Язык, конечно, их обслуживает, но его главная установка – идентифицироваться с вышеупомянутым сущим. А вот «сущее есть то, что есть; оно не идентично данному, так как охватывает также и неданное» [2, 431]. «Неданное» - это «подводная часть языкового айсберга». Функционально воспроизводимое сущее раскрывается границами данного. Аналогом ему в изложении И.В. Сталиным языковой тематики выступает «так называемый словарный состав языка» [I,335]. «Главное в словарном составе языка, - отмечает исследователь, - основной словарный фонд, куда входят и все корневые слова, как его ядро» [Там же]. Благодаря корневым словам – в понимании Сталина – осуществляется «новояз». Он функционально воспроизводит глубины основного словарного фонда, и неданное высвечивается «отлагаюшейся данностью». Это позволяет поэтапно раскрывать сущее (которое, как мы видим из приводимого словаря, выглядит довольно агностично), и язык как средство общения, обмена духовными ценностями служит, по И.В. Сталину, строительным материалом «аутентичной человечности». Не соотносясь непосредственно с базисом и надстройкой, язык помечен поисками смысла жизни. Последней своей работой «Экономические проблемы социализма» (1952) Учитель раскрывает общественно воспроизводимые перспективы человеческой жизни через действие основного экономического закона социализма. «Существенные черты и требования основного экономического закона социализма, - пишет он, - можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники» (I,407). И.В. Сталин, связывая социалистическое производство с интенсифицирующейся техникой, находит в этом залог удовлетворения материальных и культурных запросов тружеников, реально-жизненный – пусть и с элементами забегания - смысл строителя нового мира. Поскольку времени создания «Экономических проблем социализма» соответствуют еще незажившие раны Страны Советов, полученные в жесточайшей схватке с фашизмом, создается впечатление об оптимистическом «утопизме» Лидера прогрессивного человечества. И главный из компонентов «утопизма» (закавычиваем это слово из-за условности его связи с фактом титанической, по сути беспрецедентно антиутопичной, деятельности первого человека нового мира) обусловлен абсолютной верой И.В. Сталина в людей труда: «инженер человеческих душ», меряя всех своими мерками, не мог допустить того, что свободное время отдельно взятый индивид отчего-то использовал «не по назначению», т.е. не вехами разумных потребностей, но вопреки им. Считая, что «жаргонная ржа языка» - удел исторически обреченных классов, И.В. Сталин вряд ли верил тому, что внутреннее разложение испытают также те, кому отпущено свободное время как «награда за труд». Это связано, очевидно, с тем, что – повторяем - Иосиф Виссарионович практически свободного времени не имел и не понимал, что значит «сидеть без дела» (этим и объясним, по нашему мнению, «невольный утопизм» «работника на троне» /парафраз слов А.С. Пушкина, 1799-1837, о Петре I, 1672-1725/). А иначе как бы он сотворил из экономически отсталой страны великую державу? - Такое выполнимо, когда в твоем распоряжении - «ни минуты покоя» и когда, конечно, ты имеешь твердую опору на союз дружественных классов - рабочих и крестьян. И «утопизм» И.В. Сталина – это личностно насыщенный рывок в будущее. Благодаря такому рывку «свободное время» воистину становилось условием гармоничного развития личности. …Продолжая разговор о сталинском понимании языка, заметим: образованный его ценитель рассматривал язык в широком социальном плане. Язык, согласно И.В. Сталину, поглощен глубинами истории. Основной словарный фонд «живет очень долго, в продолжение веков и даёт языку базу для образования новых слов» [I,335]. Когда читаешь труд «Марксизм и вопросы языкознания» [I,321-358], складывается впечатление, что проблемное рассмотрение языка связано у И.В. Сталина с его личностными интенциями. В совершенстве владея грузинским и русским языками, Сталин рассматривает скрещивание языков через призму собственного оперирования их (в данном случае это грузинский и русский языки) реалиями. Он пишет: «…скрещивание даёт не какой-то новый, третий язык, а сохраняет один из языков, сохраняет его грамматический строй и основной словарный фонд и дает ему возможность развиваться по внутренним законам своего развития» [I,340]. И.В. Сталину – применительно к нашей стране - важно показать, что нациообразующий (стало быть русский) язык, обогащаясь за счет других языков народов СССР, усиливает свою самобытность: предстает носителем общенародной социалистической духовности. Мы наблюдаем: высказанный выше факт «утопичности» мышления И.В. Сталина находит здесь – применительно к языку - логичное завершение. Сей «утопизм» явно украшает Великого человека. Подобным взором окидываем мы и утопию Платона (428/427 – 348/347): гениальный мыслитель претворял жизнью свой утопизм и за то поплатился рабством (правда, друзья выкупили страдальца). Благородную утопию божественного Платона – как мы видим – вроде с неожиданной стороны вдруг подхватывает – как это ни покажется странным – ориентирующийся на него с точностью «один в один» преобразователь Отечества – И.В. Сталин. Он сближает нас с мудрецом прошлого, приобщая – вместе с тем - ко всей древнегреческой философии. Ведь идущее из античных глубин возвышенное имяславие, когда слово, воспроизводя суть предмета, не является по отношению к нему случайным символом, - так вот, наследие имяславия, схваченное архаикой мифа, где, как мы знаем, «слово и дело – одно и то же», позволяет рассматривать «непринужденную словесную вязь» И.В. Сталина как одно из высших достижений «имяславски обставленной мифоархаики». И.В. Сталин вскрывает запрятанное памятью прошлое, которое ныне «раскручиваем» феноменом метисированной духовности [4]. …Возвращение к прошлому напоминает нам о необходимости «попридержать» прогресс. Прежде же надлежит выразить проблему социоиндивидуализированного смысла жизни: разрешить ее инновационным подходом к прогрессу, когда бы он обернулся подспорьем обретающей смысл жизни андрагогически (т. е. занимающейся творческой самореализацией «ходом всей оставшейся жизни») насыщенной личности. …Языковедческий анализ И.В. Сталина направлен на удержание лингвистических традиций для прорисовки перспектив языковой реальности. Последняя, на наш взгляд, может быть сведена к тому, чтобы, связав язык с порождающим его временем, выступить – опираясь на настоящее как на фактор по введению всех временных срезов в единый «одновременностный актив» – условием соединения прошлого и будущего с целью недопущения резкого забегания будущего в «пугающую даль неизведанного». В «Экономических проблемах социализма» Сталин оперирует прогрессом как важнейшим условием развертывания личностного потенциала советского человека. Но именно прогресс повинен в изматывающем индивида «беге на жизненно-марафонскую дистанцию». Выводя в указанном труде, как выше было показано, основной закон социализма, Сталин связывает производство со снижением себестоимости производимой продукции, а не с наличием «выкачиваемой» из производства прибыли (погоню за которой «во имя обесчеловечивающего прогресса» диктует пресловутый «марафон»). Рассматриваемое обстоятельство сдерживает «временной расклад» за счет оттеснения размеренным трудовым размахом «потогонной системы производственных отношений». И время, пульсируя между прошлым и будущим, обретает выразимую динамику настоящего как направляющего всю одновременностную цепь начала. Интересующий нас план примечателен сталинским положением, касающимся языковой реальности. И.В. Сталин пишет: «Однако словарный состав языка изменяется не как надстройка, не путем отмены старого и постройки нового, а путем пополнения существующего словаря новыми словами, возникшими в связи с изменениями социального строя, с развитием производства, с развитием культуры, науки и т. п. При этом, несмотря на то, что из словарного состава языка выпадает обычно некоторое количество устаревших слов, к нему прибавляется гораздо большее количество новых слов. Что же касается основного словарного фонда, то он сохраняется во всем основном и используется, как основа словарного состава языка» [I,336]. В этом содержательном отрывке выделим один аспект, связанный с основным словарным фондом. Основной словарный фонд – это и есть инвариант развертывающейся языковой реальности, удерживающей все три временные среза на уровне «раскручивающейся» одновременности. При этом язык И.В. Сталин понимает как единство собственно знакового и вербализуемого его компонентов (вместе они образуют способ социообщения). «Звуковой язык или язык слов был всегда единственным языком человеческого общества, способным служить полноценным средством общения людей /…/ Звуковой язык в истории человечества является одной из тех сил, которые помогли людям выделиться из животного мира, объединиться в общества, развить свое мышление, организовать общественное производство, вести успешную борьбу с силами природы и дойти до того прогресса, который мы имеем в настоящее время» [I,351-352]. Выводя язык за пределы надстройки, И.В. Сталин усиливает одновременностный компонент языка. Язык уже не просто средство общения, но четко обеспечиваемое языковой реальностью средство овладения сферой идеального. Идеальность же обусловлена возникающей на базе языкового материала «мыслительной пробежкой». «Реальность мысли проявляется в языке, - настаивает И.В. Сталин. – Только идеалисты могут говорить о мышлении, не связанном с «природной материей» языка, о мышлении без языка» [I,347].

И.В. Сталин у истоков информационного обоснования природы языка. Уводя язык от «базис-надстроечных императивов», Сталин отправляет его в самостоятельное плавание. Возникает проблема природы языка. Да, язык – средство общения: он социально нагружен; и природа языка – в его общественном звучании. Но это - известная истина. Постановка И.В. Сталиным проблемы языковой реальности (о ней как таковой он не говорит, но это ясно нашим современникам) получает сегодня информационное обеспечение. Аккумулируясь на кибернетическом уровне отражения (надстраивающимся над исходным - механическим), информация «ждет своего часа», чтобы «всплеснуться» целеположенно отточенным опережающим отражением. Этот процесс занимает много времени и завершается становлением упорядоченного звукоряда, осуществляющего оперирование содержащимся (на уровне кибернетического отражения) инфомассивом. Производимая переработка информации сорганизовывается знанием. Опережающее отражение имеет ту особенность, что оно, по восходящей линии «закругляя» одновременность, открывает дорогу для мысли. И.В. Сталин, отделяя язык от базиса и надстройки, связывает его с идеальной реальностью: язык становится ее главным организатором; она в свою очередь наполняет язык возвышенной духовностью. В этом направлении видятся перспективы раскрытия идеальной реальности, природа которой заключена в выявлении саккумулированной границами кибернетического отражения информации и того «продуцируемого содержания», которым может быть охарактеризована развертываемая опережающим отражением целеположенность. Синтез содержания, присущего кибернетическому и опережающему уровням отражения, «засвечен» мыслительно-языковым конструктом и в определенной мере подтверждает мысль об единстве языка и мышления. Для И.В. Сталина это единство нашло свое выражение через раскрытие реальной действительности - в тесной увязке с вышеназванным «прогоном речемыслительного комплекса». Это, повторяем, позволяет рассматривать сталинскую духовность как некую мифоданность, сопряженную с воспроизводимой стороной реальной действительности. Так, поднимая 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии тост, И.В. Сталин произнес:
«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа. (Б у р н ы е , п р о д о л ж и т е л ь н ы е а п - л о д и с м е н т ы , к р и к и «у р а»).
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
/…/ доверие русского народа Советскому Правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа! (Б у р н ы е, д о л г о н е с м о л к а ю - щ и е а п л о д и с м е н т ы)» (249).
Как видим, духовное состояние Генералиссимуса устремлено по нарастающей вверх и завершается полным слиянием вербального освещения героической сути русского народа с совершенными им подвигами в самой кровопролитной за всю историю человечества войне. Произносимый И.В. Сталиным тост - это раскрытие им – гениальным полководцем и безошибочным провидцем - своего внутреннего мира: для Отца Народа, используя строчку из Ф.М. Достоевского (1821-1881), «мысль превратилась в страстное чувство», слившееся – добавим от себя - с объектом высказывания. …Есть над чем поразмышлять, читая тексты незаурядного исследователя пограничной ситуации. Но здесь же утверждаем: личность И.В. Сталина - значимее им написанного. Будучи – повторимся - грузином по происхождению, он стал подлинно русским человеком в наработанном им бытоукладе и через то – «безоговорочно своим» для многомиллионных масс. И.В. Сталин заразил нас энтузиазмом социалистического строительства - охватил трудовой эйфорией большинство населения многонациональной Родины – великого Советского Союза. И это, в частности, обусловливалось как «производственными буднями» «оглушительного трудоголика», так и «неполноценной» русской речью «чудесного грузина» (ленинская оценка личности И.В. Сталина дореволюционного периода).

И.В. Сталин восславил русский язык величием своей неутомимой деятельности. Кавказский акцент сталинского произношения приближал язык ведущей нации к советскому многоязычию – к «сорока сороков» языкам народов СССР. При этом звучавшая с «тяжелым прогибом» речь И.В. Сталина отличалась (грамматически и стилистически) изящным оформлением. В молодости находясь в «тюремных скитаниях», ссылках и побегах, И.В. Сталин «проходил», как было уже упомянуто, «мои университеты»: учился, повторяем, образному русскому языку в «грузинской аранжировке». И это как никогда пригодилось ему на посту Руководителя Советского государства, при написании глубоких и прозрачных «Основ ленинизма», других выдающихся произведений. И.В. Сталин содействовал тому, что русский язык получил широкое признание среди многоязычного населения Родины. Стратег советского жизненного уклада «провел» «интернациональную апробацию» языка межнационального общения: русский язык стал одним из официальных языков ООН, а советская культура обрела на этом языке мировое признание.

Опираясь на идейное наследие бескомпромиссного строителя нового мира вернём русскому языку его былое величие и совершенство.Утраты, случившиеся с уходом И.В. Сталина из жизни, подталкивают РФ в «объятия» разрушительной негативной диалектики, обесценивают великий и могучий русский язык: делают его «необязательным сленгом». Приходится сожалеть, что смертию смерть доселе еще не попрал Учитель. Помочь Ему – наша цель!

Литература

1. Сталин И.В. Избранные сочинения в 3-х томах /И.В. Сталин. – М.: «Патриот», 2001. – Т. 3.
2. Философский словарь: Основан Г. Шмидтом. – 22-е, новое, переработ. изд. под ред. Г. Шишкоффа / Пер. с нем. / Общ. ред. В.А. Малинина. – М.: Республика, 2003.
3. См.: Коноплёв Н.С. Историческая выводимость восточносибирской – метисированной – духовности: К постановке вопроса / Н.С. Коноплёв // Россия и Восток: взгляд из Сибири: мат-лы и тез. докл. К XI междунар. науч.-практ. конф. Иркутск, 13-16 мая 1998 г.: в 2 т. / под ред. В.И. Дятлова и В.П. Олтаржевского. – Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1998. – Т. I. – С. 36-40.
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post
 
Reply to this topicStart new topicStart Poll
Ответов
philozan
post Feb 13 2012, 08:32 PM
Отправлено #2


Участник
**

Группа: Users
Сообщений: 46

Пол: Male



Позволю себе процитировать автора:
" Прежде же надлежит выразить проблему социоиндивидуализированного смысла жизни: разрешить ее инновационным подходом к прогрессу, когда бы он обернулся подспорьем обретающей смысл жизни андрагогически (т. е. занимающейся творческой самореализацией «ходом всей оставшейся жизни») насыщенной личности. "

Надо подсказать М.Задорнову, где ему следует искать материал для своих выступлений!
Что же касается меня, то когда я слышу подобные "философствования", моя "рука тянется к кобуре". Впрочем, для меня уже давно не новость, что представители официальной философии, какими бы учеными степенями они не были увенчаны, в массе своей, на большее и не способны.
А теперь по существу. Я не специалист в области языкознания, но пока еще не вполне утратил здравость рассудка, поэтому позволю себе несколько замечаний.
Насколько я понял, вся заслуга Сталина в области языкознания сводится к тому, что он "восславил русский язык"! Причем, осуществил это не своими лингво-теоретическими исследованиями, а..."величием своей неустанной деятельности"!!! Что правда, то правда! Его вклад в развитие русского языка несомненен. Не будь Сталина, русский язык никогда бы не пополнился такими лингвистическими бриллиантами, как "ГУЛАГ", "враги народа", "шарашка" или такими высокогуманными выражениями как "стереть в лагерную пыль", "вилы в бок!" и т.п.
Наш автор настолько боготворит Учителя, что даже его "лингвистические недостатки" возводит ему в заслугу:
"Кавказский акцент сталинского произношения приближал язык ведущей нации к советскому многоязычию..."!!!
Как говорится, нет слов - одни буквы, и те матершинные!
Что же касается теоретико-языковедческих заслуг Сталина, то я очень сильно шибко сомневаюсь в их действительности, поскольку я знаком с другими изысками Учителя. Не развеивает сомнений и приведенная автором цитата из "языковеда".
И.В. Сталин пишет: «Однако словарный состав языка изменяется не как надстройка, не путем отмены старого и постройки нового, а путем пополнения существующего словаря новыми словами, возникшими в связи с изменениями социального строя, с развитием производства, с развитием культуры, науки и т. п. При этом, несмотря на то, что из словарного состава языка выпадает обычно некоторое количество устаревших слов, к нему прибавляется гораздо большее количество новых слов. Что же касается основного словарного фонда, то он сохраняется во всем основном и используется, как основа словарного состава языка."
Сталин здесь понимает язык довольно "топорно"- исключительно как "словарный состав"! Вне внимания "отца народов" остаются такие языковедческие "пустяки", как ...грамматика, фонетика, семантика и прочие премудрости.
И, наконец, решающий удар по нашим "диалектическим материалистам": современные языковеды, настоящие, а не бутафорские, пришли к удивительному открытию: оказывается, развитие мировых языков идет вразрез с "диалектико-материалистическим учением", утверждающим развитие процессов и явлений по схеме "от простого к сложному"... Развитие языков имеет прямо противоположную тенденцию - ко все большему упрощению и унификации! Так, грамматические конструкции древнеанглийского языка, например, были несравненно более сложными, чем у современного английского.
Так что, как говорят евреи, "тщательнее надо готовиться, тщательнее"...
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post

Posts in this topic


Reply to this topicTopic OptionsStart new topic
 

Текстовая версия Сейчас: 28th March 2024 - 02:40 PM
Реклама: