НИЦШЕ: ОТВЕТЫ НА ВСЕ ВОПРОСЫ

«Не мерить двойной мерой!... Не отделять теории от практики!» - вот пафос философии, выведенный Фридрихом Ницше (Ф. Ницше «Воля к власти» в сборнике «Так говорил Заратустра. … … Посмертные афоризмы», Минск, «Харвест», 2005 г.; - далее: «Вол., № параграфа, страница»). В том накопленном академической традицией «богатстве мыслей» - в непомерном ворохе бумаг, куда по необходимости погружается всякий теоретик, дабы позиционировать себя «специалистом», - просто невозможно не потонуть, не заблудиться, даже имея в руках пресловутую «ариаднину нить». Ступив на территорию метафизики, завернув за первый же «поворот» колоссального «лабиринта идей», уже нельзя заметить, что «паром уже отчалил», что он отошел от «твердого берега» и устремился «в свободное плавание». Но философия - не математика: это последняя «от себя», из своего «поднебесья» проецирует свои законы «на землю», демонстрируя, так сказать, свою состоятельность. Тогда как гуманитарная мысль на этом же пути превращается в зазеркалье «оригинала», - в его карикатуру, т.к. ищет «концы» не на земле, а в «воздухе» - в виртуальном, и оттуда декларирует свои постулаты, ни один из которых не обрел непоколебимости хотя бы тех же «математических выводов».
Философия - не «наука вообще» с ее «объективными основаниями»: это «Наука Человека» - О человеке, ДЛЯ человека, поэтому она просто не может, не должна выходить за рамки ФИЗИЧЕСКОГО ОЩУЩЕНИЯ «человека»: именно ему она обязана своим «специфическим» существованием и именно для него (и только для него!) она «роется» в основаниях его же бытия. «Его» - это отдельного индивида, крошечной, исчезающе малой величины «Суммы Мира», но по сути – единственно верной «предметности» философии, для которой человечество должно быть не «итогом суммы», а как бы историческим развитием Личности в «одном лице» (Ср. у Ницше: «Непонимание наукой индивида здесь мстит за себя: он есть вся предыдущая жизнь в одной линии, а не ее результат». -Вол., 379, с. 730. <<здесь и далее выделение жирным шрифтом – авторское, а курсивом, подчеркиванием и измененным шрифтом – мое>>).
Субъективная суть философии, в отличие от «объективности» твердых наук, в том, что она не направлена «к истине», к добыче конкретного «утилитарного» знания, она сама – ИСТИНА, иначе – Методология и Вера под ее «маркой». «Истина» ниоткуда не выводима, она как бы «взята с потолка» - априорна и неуничтожима, она и не «истина» вовсе: она – исключительно ИМПУЛЬС, СТРЕМЛЕНИЕ К ИСТИНЕ, собственно человеческое – его «шестое» чувство: «Вера есть нечто первоначальное уже в каждом чувственном впечатлении: некоторое своего рода «утверждение» есть первая интеллектуальная деятельность! Некоторое «утверждение истинности» в самом начале! Как возникло «утверждение истинности»? Какое ощущение кроется за «истинным»?» (Вол., 506, с. 803-804). Именно это «ощущение» породило «ВЕРУ», именно оно стимулировало «ПОЗНАНИЕ» и именно оно дало «волю» ЛОГИКЕ и творимым ею заблуждениям: «…Что есть «истина»? … Закон противоречия дал схему: истинный мир, к которому ищут путь, не может находиться в противоречии с самим собою, не может изменяться, не может становиться, не имеет ни начала, ни конца. … Это есть величайшая из совершенных ошибок, истинный источник ошибок на этой земле: вообразили, что нашли критерий реальности в формах разума, - тогда как они служили для того, чтобы мы могли быть хозяевами над реальностью, для того, чтобы весьма искусно перетолковывать реальность…» (Вол., 584, с. 846-847). «В чем же проявляется отсталость философа?» - вслед за Ницше можно было бы поставить «вопрос ребром» - и у него же находим ответ: «В том,…что он знает, что такое истина, что такое Бог, что такое цель, что такое путь… Типичный философ здесь является абсолютным догматиком. Если он чувствует потребность в скепсисе, то лишь для того, чтобы приобрести право в самом главном для себя – говорить как догматик» (Вол., 446, с. 775-776). Именно здесь сосредоточен коренной порок собственно философии, берущий начало еще у Платона, – именно здесь она сделала тот роковой шаг «на палубу» отплывающего «парома». Здесь - то «роковое разграничение» теории и практики, которое предопределило ущербность гуманитарной традиции: «…как будто существует особое познавательное стремление, которое без всякого отношения к вопросам пользы и вреда стремглав несется к истине. А рядом оторванный от него целый мир практических интересов» (Вол., 423, с. 755)…


Насколько же застарела, мимикрировала, метастазировалась Логика в головах людей, что даже такая неистовая мощь мысли, такая глубина проникновения в суть вещей, такое озарение пророчеств, как у Ницше, не смогли прорвать эту пелену логико-методологической иллюзии! Возможно, ему просто не хватило времени «полноценной жизни», чтобы освободиться от этого «испепеляющего жара» Логики, рационализирующей, «расписывающей» мир по прямым углам и линиям: «Субъективная необходимость, заставляющая нас верить в логику, является выражением лишь того, что задолго до того, как логика проникла в наше сознание, мы только и делали, что прилагали ее постулаты к происходящему: теперь мы открываем эту необходимость в происходящем, - мы не можем уже иначе – и полагаем, что эта необходимость представляет некоторое ручательство за «истину». Это мы создали «вещь», «одинаковую вещь», субъект, предикат, действие, объект, субстанцию, форму после того, как мы весьма долгое время занимались уравниванием, огрублением и упрощением. Мир представляется нам логичным, потому что мы сами его сначала логизировали» (Вол., 521, с. 811-812). И что бы ему не останавливаться на этой блестящей констатации, а – развить, пойти дальше!... Иначе говоря, «прологизировав мир» и до сих пор находясь «под обаянием» Логики, мы в гуманитарном плане все так же косны как «древние», все так же довольствуемся «достигнутым», все так же обращены взглядом назад и все так же уверены «в своей правоте»: «Утверждение, что истина достигнута и что с незнанием и заблуждением покончено, - это одно из величайших заблуждений, какие только могут быть. … «Душевный покой», «безмятежная совесть» - все это изобретения, возможные только при условии, что истина существует» (Вол., 452, с. 777).
Но «логика» сама себе роет могилу. Оформившись и «забурев» - сама накапливает факты и инструментарий в свое «методологическое опровержение». Не в свое «дезавуирование», но – в сведение к своему подлинному изначальному значению: не как ТИПА МЫШЛЕНИЯ – в «полупаре» Ассоциативному, а как СРЕДСТВА выражения мыслей – как ОДНОГО ИЗ подобных «средств»: «Логика была задумана как облегчение: как средство выражения, - не как истина…. Позднее она действовала как истина….» (Вол., 538, с. 821). Тем самым обретается новая точка «обзора» на мир, тем самым «само по себе» истаивает исконное заблуждение о существовании т.наз. «логического мышления» и открывается дверь в просторы единственно «истинного» - ассоциативного! – мышления, что в свою очередь дает ключи к пониманию творческой природы человека.
И здесь Ницше неоценим! Несмотря на «логичность» (а значит – несостоятельность) общей его теории, в критической части своего основного труда «Воля к власти» - он подлинно велик! Так и не выйдя из «логического круга», но как бы «истоптав его весь», он в «сполохах прозрений» обозначил границы НОВОГО – не того «нового», о стрежневой целокупности которого он не мог знать, но того «нового», что простирается за рамками варящейся в собственном соку «сложившейся» философской традиции, которую он, в силу своей исключительной «научной честности», «прочесал» против шерсти – ВСЮ!. «Сама наша сила вынуждает нас выйти в море, туда, где до сих пор заходили все солнца: мы знаем, что есть новый мир (Вол., 405, с. 746)», - какой неимоверный по дерзости и небывалой сложности был им избран и пройден до конца (и какой ценой!) – путь!... Он за каждым «несомненным» положением (категорией, законом) «логического мышления», за каждым «априори» протянул каузальную цепь ДАЛЬШЕ и убедился, что все «концы» гуманитарного знания болтаются в пустоте. Что все они – или фальсификация, или дань древней языковой традиции («Лишь самым немногим удается усмотреть проблему в том, среди чего мы живем, к чему привыкли издавна, - наш глаз как раз для этого не приспособлен.» <Вол., 275, с. 676>; и еще: «Философы … исстари… верили в понятия так же безусловно, как не доверяли чувствам: они не считались с тем, что понятия и слова являются нашим наследием от тех времен, когда в головах было еще темно и мысль была непритязательна.» <Вол., 409, с. 747>). В своих неистовых попытках «отыскать истину» он пересмотрел все «авторитеты», подверг «тесту на правду» все «положительные теории», короче - «изрубил в капусту» всю Гуманитарию, но так и не нашел в ней «несомненной» твердой точки опоры. При этом критика предшественников не была для него самоцелью: его «критицизм» не довольствовался «констатацией отрицания» - ему надо было хоть чуть, хоть одной ногой, но шагнуть и «туда» - в Неведомое, где неизвестно еще – то ли почва под ногами, то ли – провал. Зная цену «истине», он в ПРАВОМЕРНОСТИ «ОТРИЦАНИЯ» обрел точку опоры, хотя и устремился с нее «не туда». И пусть для НЕГО это было лишь «расчисткой завалов» Заблуждений, пробитием просеки для идеи «Вечного Возвращения», для НАС здесь – настоящий «кладезь мысли», причем такого уровня, до которого и ныне «как до Луны» - мало кто дотягивается. Именно в этой «ревизии» основ гуманитарного поля – неоценимая заслуга Ницше как мыслителя, при том, что проведена она по всем «логическим правилам», изнутри, в канонах философской традиции, разве что – прослежена дальше, чем «обычно». И так же «неоценимая», как и «неоценённая», поскольку – невостребована в полном объеме, поскольку в «порослях» еще никто не увидел «будущего урожая», поскольку сердцевина гения Философа завалена обломками штампов «Воли к власти», «Вечного возвращения», «Белокурой бестии» - этих второстепенных «продуктов» его творчества: именно здесь обозначен пункт, мимо которого в «логических торопях» проскочил Ницше, но оперевшись на который Материалистическое Мировоззрение наконец обрело бы «человеческое лицо».
Ницше понадеялся на свою силу, пошел напролом – «до конца», и в итоге проигнорировал собственные корни «сознания» - корни, не имеющие никакого «реального основания» в действительной жизни как таковой (Ср.: «Сознательный мир» не может считаться исходным пунктом ценности… Мы не имеем никакого права считать этот клочок сознательности целью целого феномена жизни, его «почему» - Вол., 707, с. 914). Для него, как, впрочем, и для всякого «истового материалиста», жизнь, включая и человека, - лишь «биология» и больше ничего: «Мое намерение – показать абсолютную однородность всего совершающегося» (Вол., 272, с. 674). Он «передоверяется» чувствам и верит лишь в безудержную экспансию живительной энергии, «по необходимости» долженствующей иметь неиссякаемый, «распираемый изнутри» и ищущий исхода Исток, которому, как ему казалось, он нашел «имя». Отсюда его трактовка «жизни» - как поступательного развития и расширения «воли к власти», для которой «сознательность» - только «лишнее средство» в ряду «других средств» самореализации. В этой «прямизне» линии (от «протоплазмы» - до рефлектирующего «я») и содержится наглядный изъян так называемого «логического мышления» - ДИРЕКТИВНАЯ УСТАНОВКА его «методологии», требующей, кроме всего прочего, «твердой опоры» и непрерывности «причинно-следственной цепочки». Поэтому «остальные» невиданные прозрения Ницше как бы теряют «право на истинность»: их списывают скопом, «заодно» - из-за «негодности» основной идеи его концепции, в которую, впрочем, по мнению О. Шпенглера - «он никогда добросовестно не верил». (При этом еще «волю к власти» в представлении Ницше огрубляют, буквализируют, низводят до полнейшего примитива – до идеологии подавления, тоталитаризма, чуть ли не до апологетики фашизма, тогда как у него «воля» - это мировая энергия жизни: «Волить» не значит желать, стремиться, жаждать: от них воля отличается аффектом команды. Нет «воли», а есть только воля к чему-нибудь: нельзя выделить цель из волевого процесса…» (Вол., 668, с. 888).
Но из того, что «индивид лишен смысла», только для Логики следует «лишь констатация» факта, лишь для нее здесь «иррациональная пустота» и потому никак не может быть «точки отсчета». На самом деле здесь, в ответвлении столбового логического пути - за периферией «рационального», в ирреальности, иррациональности «СМЫСЛА» - Узел Человечества, «узел», на котором все «завязано»: сознание, язык, мышление, «стремление к истине»; побудительные импульсы, стимулирующие «историческое развитие»; мораль, религия, искусство и т.д и т.п. (Об этом немного подробнее см. – в других моих выступлениях на форуме). Именно с этой (как и с «конечной точки» Ницше) - равноудаленной от «гуманитарной трескотни» - позиции видны исконно-человеческие основы бытия: бытия – не прямого безостановочного продолжения развития «органики», но – «через запятую», с основой в «виртуальной параллели»; бытия – не требующего «двойных мер» оценок; бытия самодостаточного, самодействующего, самовозобновляющегося. И на Ницше материализм не «закончился»: наоборот - им по сути он вызрел «из коротких штанишек» и хотя, равно как и Дарвин, «немец» лишь «набросал эскиз» Идеи, но «прецедента» не создал, и традицию преемственности мысли сохранил. Как Отрицанием, так и своим «утверждением» он по сути стёр границу между «материализмом» и «идеализмом», обнажив их одинаковую Логичность – «контрапунктный» источник «многоголосия». С девальвацией «логики» как императивной «максимы» мысли только и может состояться «новый материализм», для которого «рациональное» и «иррациональное» уже не будут считаться взаимоисключающими атрибутами «реальности». Отсюда и «лишенный смысла» ИНДИВИД сможет, наконец, обрести подлинную ценность – именно в этом и состоит настоящий смысл «гуманизма», как об этом пророчески и заявлял Ницше: «…мир имеет, быть может, несравненно большую ценность, чем мы полагали, - мы должны убедиться в наивности наших идеалов и открыть, что мы, быть может, в сознании, что даем миру наивысшее истолкование, не придали нашему человеческому существованию даже и умеренно соответствующей ему ценности» (Вол., 31, с. 606).
Исключая интенции «воли к власти», в последнем труде Ницше – море тонких и верных наблюдений, выводов, констатаций, лишь ничтожная доля которых «переварена» человечеством. И только «новый материализм», только зная (либо как минимум – «предполагая») ответ на его коренной вопрос - «Почему человек должен представлять среди других творений исключение?» (Вол., 685, с. 901) - в состоянии оценить всю глубину мыслей своего «предтечи». Практически ни одна отрасль гуманитарного поля не оставлена им без внимания: но его тезисы – когда и кем опровергнутые?! – далеко не везде обрели «статус истины». Между тем, подавляющее их большинство далеко превзошли предел «соответствующих им наук» и – часто без какого бы то ни было изъятия и перетолкования (либо на крайний случай - с известными «поправками на ветер») – давно уже должны были стать «краеугольными камнями» тех или иных «разработанных теорий». При том, что идеи Ницше, как правило, основополагающи для определения самого главного – «Предметов» наук. И данное выступление не зря озаглавлено: «Ницше: ответы на все вопросы». Пусть хоть кто «подберет перчатку» и «ответит на вызов»: почти любая внятно поставленная гуманитарная проблема имеет у Великого Философа расчищенное от «превратностей Логики» обоснование (а часто – и Вектор по направлению к «твердому гуманитарному знанию») однозначного материалистического решения. Быть может, «шаг назад» от современного состояния гуманитарной рефлексии к фактически более чем столетием нетронутому «сокровищу мысли» Ницше и есть та «необходимость», которая обеспечит «полноценный разбег» для прорыва в будущее?



P.S.


В качестве «резюме» - хочу еще раз подчеркнуть, что не являюсь апологетом ницшеанской концепции «воли к власти», но считаю непростительным для философии то, что она не пошла по пути – высвеченном лучом его гения в «темени» неизвестности. Ницше потому и Величайший из Логиков, что изнутри – из сердцевины методологии Логики опрокинул все ее «построения» - ее догматы, принципы, критерии; дезавуировал всех ее «авторитетов», сломал веру в ее самодостаточность и «истинность». Может быть сам того не желая, он по сути стёр НЕПРОХОДИМОСТЬ «грани» между Материализмом и Идеализмом, соединив воедино принципиальный «индуктивизм» первого с «дедуктивизмом» второго и обнажив их одинаковую Логичность – «контрапунктный» источник «многоголосия». Именно в этом непреходящесть его критики философской традиции и «опыт переоценки всех ценностей» - если исходить из того, что материализму нет альтернативы и придя к нему человечество в своем развитии завершило первый виток спирали.


Zadoj

11.05.09








,