IPB

Здравствуйте, Гость ( Вход | Регистрация )

 
Closed TopicStart new topicStart Poll

Каскадный · [ Стандартный ] · Линейный

> Средневековый образ богатства, телесность (вещественность) богатства

Андрей Тесля
post Jun 12 2005, 10:05 AM
Отправлено #1


Новичок
*

Группа: Users
Сообщений: 1




Проблема осмысления процента и, в частности, ростовщичества в средневековой культуре представляет значительный теоретический интерес, среди прочего, с позиций ценностного восприятия собственности, богатства, существа и назначения последних. В данном кратком сообщении нас будет в первую очередь интересовать последняя проблема, тогда как вопрос о ростовщичестве представляется тем фокусом, где сходятся базовые подходы средневекового понимания общих проблем хозяйствования.
Своего рода общим место стала констатация негативного отношения средневековой церкви (и, следовательно, осмыслявших ее догматы и практику схоластов) к проценту. Однако, следует отметить, что проблема процента разрешалась в средние века далеко не однозначно и католическая церковь весьма поздно заняла по данному вопросу ту однозначную жесткую позицию, каковая обыкновенно с ней связывается. Пониманию сложности и теоретической нагруженности схоластической мысли в данной области весьма способствовала работа Й. А. Шумпетера, стремившегося выявить аналитический инструментарий средневековья, произвести адекватный перевод схоластических теорий в рамки современных категорий экономического мышления . Хотя за прошедшие со времени опубликования труда Й. А. Шумпетера пять десятилетий появились несколько весьма значительных специальных исследований, посвященных данному вопросу , работа по многим аспектам многогранной проблемы средневекового хозяйства и, в частности, теоретической рефлексии современников над ними, только начинается .
Радикальное осуждение ростовщичества со стороны католической церкви прозвучало только в 1311 году, когда было объявлено противным христианству не только взимать процент, но равным образом провозглашалось недействительным и все противоречащее данному положению светское законодательство . Напротив, в предшествующий период церковь сторонилась столь однозначно определять свое отношение к названной проблеме. В частности, еще в постановлениях I Вселенского Собора (в Никее, 325 г.) содержится положение следующего содержания: «Понеже многие причисленные к клиру, любостяжанию и лихоимству последуя, забыли Божественное писание, глаголющее “сребра своего не даде в лихву” и, давая в долг, требуют сотых: судил святый и великий Собор, чтобы, аще кто, после сего определения, обращется взимающий рост с данного в заем, или иной оборот дающий сему делу, или половинного роста требующий, или нечто иное вымышляющий, ради постыдной корысти, таковый был извергаем из клира , и чужд духовного сословия» (правило 17-е). Иными словами, осудив назначение процента по денежным сделкам в целом, церковь свое запрещение распространила только на клир . Аналогичные решения были зафиксированы и в ряде иных ранних памятников канонического права (в частности правило 44 Апостольских Постановлений), содержащих однозначное свидетельство морального неодобрения ростовщичества, но не более.
Раннее и классическое средневековье отмечены ужесточением отношения церкви к ростовщичеству, однако не переходящего на уровень прямых юридических запретов – последние появляются только с конца XIII-го – в XIV веке . Здесь замечательно отзеркаливается динамика – по мере развития обмена и становления денежного хозяйства позиция церкви по отношению к ростовщичеству становится все более жесткой, вылившись в 1311 г. в формальное запрещение роста. С другой стороны, практика католического духовенства в вопросе индивидуальной греховности ростовщика, напротив, смягчается . В данном случае католическая церковь показала себя замечательным (со своей стороны) социальным диагностом – ранее строгому осуждению подлежал любой, дающий деньги в рост – поскольку последнее было событием исключительным, случайным элементов в функционировании хозяйственного целого. Развитие денежного хозяйства привело к невозможности для отдельного лица в своих стандартных операциях воздерживаться от истребования процента. По этой причине более не было возможности строго осуждать таковое деяние, поскольку хозяйственная ситуация требовала его от своих участников. Но, соответственно, теперь под осуждение подпал уже не ростовщик, а рост, процент – теперь церковь считала необходимым осуждать не отдельный поступок, но социальное установление, делавшее таковые поступки неизбежными .
Недопустимость взимания процента аргументировалась двояким образом – с одной стороны, с опорой на положения этической доктрины Аристотеля, утверждалось, что поскольку естественным образом деньги от течения времени не увеличиваются в числе (не приносят «естественного роста»), то взимание процента есть дело противоестественное. Подобным образом аргументирует помещение ростовщиков в Ад Данте, вкладывая Вергилию следующие слова:
Искусство смертных следует природе,
Как ученик ее, за пядью пядь;
Оно есть божий внук, в известном роде.
Им и природой, как ты должен знать
Из книги Бытия, Господне слово
Всецело людям жить и процветать.
А ростовщик, сойдя с пути благого,
И самою природой пренебрег,
И спутником ее, ища другого.
(Ад. XI, 103 – 111)
Вторая модель аргументации о недопустимости ростовщичества не являлась самостоятельной, а была своего рода усложненной версией первого подхода. Ведь постольку, поскольку сами деньги естественным образом не умножаются, то их прирост при отдаче в заем может проистекать исключительно из того времени, в течении которого ими пользуются. Но тем самым получается, что ростовщик берет деньги за время как таковое. Однако «время – это дар Божий, а следовательно, оно не подлежит продаже» , торговля же временем, согласно Бонавентуре, есть «извращение порядка вещей» . Вместе с тем в средневековых рассуждениях о проценте перед нами выступает глубинное затруднение познавательного характера – между нашей моделью видения экономических вопросов и средневековым подходом к ним лежит эпистемологический разрыв, различие исходных координат мышления и интеллектуальной репрезентации предметов мышления. М. Блауг отмечает: «до XVII века все экономические рассуждения… не признавали экономическую деятельность независимой сферой» , иными словами, обсуждение теоретических вопросов хозяйственной деятельности велось в рамках иных дисциплин, на наш взгляд вполне чуждых экономике, а именно (вслед за Аристотелем) относилось к этике и политике, понимая соответственно «отношение политики к общественной жизни аналогично отношению морали к частной жизни» .
Осознание существенного различия современной и интересующей нас эпистемологических практик позволят поставить коренной вопрос, а именно, что выступало с точки зрения средневековых авторов субстанциональной основой богатства. Мы полагаем, что если исходной категорией современного анализа является «имущество», понимаемое как система общественных отношений, то для средневековой мысли богатство представало как вещное. Материальное понималось не как воплощение соответствующего имущества, его реализация вовне, но как самая сущность богатства. Понятие сокровища, анализируемое Марксом в знаменитом разделе работы «К критике политической экономии», весьма плодотворно для рассмотрения основных координат средневекового хозяйственного мышления, когда сфера хозяйства, вовлеченная в оборот и причастная к денежному хозяйству, с одной стороны, являлась весьма незначительной, а с другой – принципиально стремилась выбыть из оборота, обрести свою подлинную с точки зрения средневековья форму – вещи, материального объекта, сокровища, чтобы денежный обмен завершил свой путь и пришел к тому, для чего единственно и предназначен – для обретения вещи, в ракурсе стяжания, богатства претворяющейся в сокровище .
Материальное, телесное понимание богатства объясняют и то обстоятельство, почему средневековые авторы преимущественно анализирует проблему роста с позиций кредитора, а не должника. Если при имущественном понимании смена позиции приводит к кардиальным изменениям в хозяйственной перспективе, нам открываемой, то при средневековой модели понимания богатства рассмотрение денежного займа с позиции должника не приведет к существенному расширению картины. И в этом случае перед нами опять же будет приобретенное средство обмена, которое, будучи отчуждено ради конкретного материального объекта (вещи/сокровища), исполнило свое назначение и далее порождает исключительно «молчащее», «застывшее» обязательство взаимности возвратить займ. Долг остается так же тождественен сам себе, как и обретенная вещь, поскольку каждый из объектов имеет свое твердое, определенное место в мире, определенное его сущностью, тем, что сообщает ему устойчивость, и что в корне отлично от современного процессуального, социального понятия имущества.
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post
Анатолий Самарин
post Jun 12 2005, 05:33 PM
Отправлено #2


Участник
**

Группа: Club Members
Сообщений: 71




Избранная автором тема достаточно интересна, обогащает нас знанием определенных категорий и реалий средневековой культуры. Более того, она неявным образом вращается вокруг корней такого могущественного явления современной цивилизации как финансовый капитал, который подобно спруту, сумел удушить в своих объятиях немало культур и этносов, превратившись в своего рода паразитический нарост на общественном теле.
Было бы очень плодотворно соспоставить проанализированный автором католический подход к ростовщичеству с православным, мусульманским и буддистским, чтобы оценить, например, историко-культурные влияния на современный статус финансово-банковской деятельности в соответствующих обществах или цивилизациях.
В целом рассуждает весьма квалифицированно об избранном предмете, хотя остается неясным для решения каких задач осуществляется его анализ.
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post
Алексей Воробьев
post Jun 13 2005, 10:14 AM
Отправлено #3


Старожил
***

Группа: Club Members
Сообщений: 342

Пол: Male



Реализованное автором рассуждение, затрагивающее вопрос о том, как исторически складывалось понимание определения «богатства», несомненно, весьма любопытно. Однако во многих отношениях оно представляется неполным, так например, история итальянских «ломбардцев», даже не упоминается, а ведь это слово стало со временем нарицательным. Вообще тему противоречивых отношений между иудеями и христианами в анализе проблем средневекового ростовщичества никак нельзя сбрасывать со счетов. Слова Аристотеля о том, что деньги не порождают деньги, действительно сыграли в схоластическом обосновании запрета роста немалую роль, но ряд положений Талмуда тут разобрать было бы гораздо важнее.

Сообщение отредактировал Алексей Воробьев - Jun 13 2005, 10:15 AM
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post
Phenomen
post Jul 9 2005, 01:25 PM
Отправлено #4


Администратор
***

Группа: Super Moderators
Сообщений: 560

Пол: Male



Голосование по кандидатуре А.А. Тесли завершено. К сожалению, ни один из членов Клуба не поддержал его вступление в Философский клуб Phenomen.Ru. Тем не менее, мы надеемся на возобновление диалога и плодотворное сотрудничество в будущем (к тому есть все основания).

Итоги голосования:
"ЗА" - нет;
"ПРОТИВ" - нет.

---------------------
P.S.

От себя лично хотел бы заметить, что решение Клуба в данном случае, по-моему, закономерно: Андрей сам отказался от продолжения дискуссии, не ответив на ряд предложений и замечаний со стороны действительных членов Клуба.

Хочу еще раз обратить внимание желающих в него вступить: Наш Клуб - не "аттестационная комиссия" и не "список интеллектуалов России", это сообщество людей, заинтересованных в философском общении друг с другом, поэтому участие в обсуждениях (здесь - на стадии обсуждения вступительной работы) лично я считаю одним из необходимых условий для принятия в Клуб.
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Quote Post

Closed TopicTopic OptionsStart new topic
 

Текстовая версия Сейчас: 28th March 2024 - 12:35 PM
Реклама: