Михаил Аркадьев
Язык и специфика человеческого бытия

Опубликовано в Философском журнале Phenomen.Ru 27.02.2006.

Прямая ссылка: http://phenomen.ru/public/journal.php?article=26


Публикация: Михаил Аркадьев

Вы пишите о противоречии сущности человека. В языковой теории Дерриды противоречие выражено понятием «различАние», то есть одновременное существование и взаимодополнение противоположностей. Вот это и нужно видеть человеку. В человеке изначально заключено биологическое и социальное. Человек не может быть животным в полной мере, почему же он впадает в другую крайность? Язык предполагает собой диалог (хотя бы внутренний), а значит и наличие социума. Перевешивание социального предполагает уход от «инстинкта самосохранения» животного.
Хотелось бы получше понять вашу теорию культуры. Я воспринимаю культуру, прежде всего, как способ жизни человека, как «вторую природу». То есть, вне культуры человека нет. В данном случае я разделяю культуру и цивилизацию. У А.Швейцера культура «совокупность прогресса человека и человечества во всех областях и направлениях, при условии, что этот прогресс служит духовному совершенствованию индивида как прогресса прогрессов. Искусство же, творчество – это потребность человека, поскольку сама мысль(язык) – уже творчество. (Для меня это потребность неудовлетворение которой убьет меня).

Спасибо за опубликованные работы, я ознакомился ещё не со всеми, надеюсь Вы мне извините этот грешок, но у меня уже возникло несколько вопросов.

1. Михаил Александрович, кажется ли Вам возможным феноменологическое проникновение (или прикосновение) к реальности (бытию-как-оно-есть), есть ли мир до-речи, или "языковая плёнка" непроницаема, и поэтому реальность навсегда закрыта языковым щитом от познания?
Не смотря на то, что сам Хайдеггер говорил о недостижимости "реального", он, как кажется, стремился именно к первоначальному бытию, "нетронутому" сознанием. Поиск связей в языке (в сознании), подход к системе, стремящейся к тому, чтобы ухватить бытие: не ставил ли Хайдеггер себе задачу по преодолению себя (своего языка), сопротивлению себе (своему языку)?
Мне кажется, что это отвечает вашей концепции лингвистической катастрофы, это неудержимое стремление к смерти, умиранию, самоуничижению, доходящему до самоубийства. На мой взгляд, это очень ярко выражено у Бланшо, который не мыслил своей жизни без вмешательства смерти.

Меня интересует практическая сторона вопроса проникновения к бытию-как-оно-есть, не "безъязыкое" существование в нём, но возможность прикосновения, возможность "подглядеть" за ним. Именно это и толкнуло меня на попытку применения в феноменологии лингвистических методов (в частности, лексического анализа), которые помогают заглянуть за денотат, приподнять эту завесу посредством обнаружения в тексте связей между различными означающими, имеющими одно означаемое (теоретическая выкладка была представлена мной на форуме кандидатов Phenomen.ru). Вопрос легитимности таких попыток всё ещё стоит передо мной, поэтому мне интересна Ваша позиция.


2. Вы пишите, что агрессия, вызванная диссонансом в природе, может быть снята в говорении, la parler. Возможность говорения отдаляет катастрофу. В контексте этого - Ваше отношения к современной масскультуре? Считаете ли Вы её наиболее приемлемой на пути от "лингвистической" катастрофы?
Здесь каждый имеет свои 15 минут славы, публичности, при этом, не нужно больших усилий, чтобы продлить эти 15 минут, публичное говорение стало модным, именно на вовлечение зрителя в систему масс-медиа сейчас является основной культурной целью (мотивы здесь можно не учитывать, важен сам факт). Сегодня - человек говорит!

С уважением и благодарностью Д.Карпов.