М. Шелер предлагает рассматривать человека как место соотнесения витального порыва и метафизического духа. Отсюда и основной вопрос философской антропологии: «Где же нахожусь я сам? Каково мое место?»[1] Таким образом, предметом философской антропологии является не природа человека, а «положение человека в космосе». Согласно концепции философской антропологии М. Шелера единственное, что от человека требуется по большому счету – это четко представлять себе, где он находится, какого его место.
М. Шелер также как и М. Хайдеггер озабочен кризисной ситуацией. Он также связывает ее с распространением технического разума. Но переосмыслять он берется не разум, не структуры языка, а всю структуру человеческого бытия, которая не исчерпывается языком. Общую характеристику культурно-исторической ситуации, а также ключ к пониманию сути мировоззрения М. Шелер дает в программной статье «Человек в эпоху уравнивания». Уравнивание – это задача наступающей мировой эпохи. Основная тенденция наступающей эпохи– уравнивание почти всех характерных специфических естественных особенностей, которые свойственны всем человеческим группам вообще. Уравнивание происходит одновременно с мощным ростом духовных, индивидуальных, национальных различий. Уравнивание – это не просто тенденция времени, пишет М. Шелер, но задача философской антропологии, уравнивание – это судьба[2]. Искусственные попытки реанимировать все возможные стилистические формы вида «человек», будь-то «языческий» человек, «раннехристианский» человек, «готический» человек, «ренессансный» человек и др., обречены на неудачу. М. Шелер такие попытки называет искусственными романтическими устремлениями.
Как программа «уравнивания» связана с проблемой «философия и мировоззрение»? Для ответа на этот вопрос следует вновь обратиться к философии И. Канта. Отечественный исследователь Э. Ю. Соловьев пишет[3], что И. Кант не только ввел понятие философской удостоверяющей критики, не только применил эту критику ко всему объему мировоззрения, он еще и обнаружил, что мировоззрение есть гетерогенное образование, которое формируется при участии многих духовных способностей. Кантовская критика, продолжает свое рассуждение Э.Ю. Соловьев, – это «выплавка» из синкретического сращения многих духовных форм, в котором каждая способность оказывается шлаком по отношению к другой: знание ущербно потому, что в него подмешана вера; вера – потому, что она мнит себя знанием; нравственность – потому, что ищет основания в утилитарной рассудительности и т.д.
Э.Ю. Соловьев отмечает, что критика, как ее понимает Кант, – это проверка каждой способности по ее собственной essentia: проверка знания на научность; нравственности на безусловную обязанность; веры на способность обнадеживать нравственного человека. Смысл философской критики передается вопросами:
– Действительно ли я знаю то, с чем обращаюсь как со знанием?
– Действительно ли я сознаю в качестве долга принятые на себя обязательства?
– Действительно ли я верю в мои верования?
По сути, речь идет о проверке на подлинность: подлинно ли я знаю, подлинно ли я обязан, подлинно ли я верю? Может ли что-нибудь выступать в качестве критерия подлинности? Для М. Хайдеггера таким критерием являются языковые структуры, которые лежат в основе мировоззрения. Эту позицию мы вслед за Ж. Деррида обозначили как логоцентризм.
Итак, Э.Ю. Соловьев находит в общей критике мировоззрения И. Канта идею, которая, как нам представляется, позволит прояснить позицию М. Шелера и его проекта философской антропологии. Э.Ю. Соловьев пишет, что И. Кант выделяет три основные способности (инстанции) участвующие в формировании мировоззрения. Это знание, нравственность и вера. Каждая из них должна быть конституирована в своем праве. Это значит, во-первых, что она должна быть признана в своих особых возможностях, в своей неустранимости для мировоззрения и, во-вторых, – удержана в своих границах. Конституирование в правах – таков полный смысл критики, как ее понимает Кант. Она охранительна и гарантийна в отношении возможностей; она обличительно-критична, поскольку речь идет о несоблюдении границ. Здесь сразу надо подчеркнуть следующее обстоятельство: философ должен помнить о том, что каждая из способностей как бы «империалистична» в своих притязаниях на мировоззрение. Она хочет целиком его монополизировать. Отсюда основные опасности и основные типы искажения мировоззрения, а именно: 1) сциентизм, 2) этикоцентризм («моральный фанатизм» 3) фидеизм.
Далее Э.Ю. Соловьев вводит в оборот важное для нас различие. Он пишет, что упорядочение мировоззрения – это не задача его систематизации, тем более не задача системосозидания, как это видел М. Хайдеггер, и не желал принимать участие в этом не философском поприще. Это также не задача иерархизации знания, нравственности и веры в некоторой единой конструкции. Это задача установления «правопорядка духовных способностей». Именно так Кант понимает систематику в отличие от системы.
Таким образом, вводится различие систематики от системы. В чем плодотворность этого различия? В том, что оно закрепляет специфику мировоззрения. Специфика заключается в том, что содержания мировоззрения упорядочены не иерархично, т.е. не вертикально – сверху вниз, а рядоположенно, т.е. горизонтально – слева направо. Это совсем иной принцип организации. Это совсем иная онтология. Это принцип не подчинения и управления, а принцип дополнительности. Человеческие способности, дополняя друг друга, образуют общее мировоззрение. Образно выражаясь, мировоззрение характеризуется не глубиной, а шириной. Глубина мысли, знания, веры, но ширина кругозора, мировоззрения.
Выявление систематики можно рассматривать как предельную задачу философии. И, на наш взгляд, именно эта задача и ставилась М. Шелером перед философской антропологией.
Итак, мировоззрение – это гетерогенная структура с рядоположенным принципом организации входящих в него элементов. Философская позиция по отношению к мировоззрению возможна. Это критическая позиция с целью проверки каждой способности по ее собственным критериям. Задача упорядочения мировоззрения не может быть решена раз и навсегда. Она не должна обосновываться философией в каждую новую эпоху – вчера, сегодня и до конца дней. Всякая новая эпоха приносит с собой новые типы идолов. Поэтому три критически ориентированных вопроса Канта: «что я могу знать?» «что я должен делать?» «на что я смею надеяться?» продолжают сохранять свою актуальность. Только тот, кто знает источники заблуждения и умеет прогонять эти привидения от своего духовного ока, способен смотреть на действительность с трезвой ясностью, – декларирует М. Шелер и формулирует суть критической работы.
Суть критической работы – это «уравнение» или «новое искусство самообладания». Идеал этого искусства, его, так сказать, абсолютная идея – это «всечеловек». Всечеловек – это «доступный максимум всечеловечности, относительный максимум участия во всех высших формах человеческого бытия» [4]. Живое существо по М. Шелеру – это Х, который сам себя ограничивает. Самоограничение как новое искусство самообладания развивается детально разработанной программой «уравнения», ставящей перед собой не только мировоззренческие, но и открыто политические задачи.
Итак, реконструируя полемику М. Шелера с М. Хайдеггером, мы проследили расхождение их позиций относительно связи философии и мировоззрения. Для М. Хайдеггера философия не может быть мировоззрением, для М. Шелера построение философского мировоззрения – это актуальная задача философии, т.е. философской антропологии. М. Хайдеггер в качестве аргумента приводит недоразумение, связанное с неокантианской интерпретацией философии в значении мирового гражданства И. Канта. Вместо неокантианской мировоззренческой интерпретации М. Хайдеггер предлагает онтологическую интерпретацию философии в значении мирового гражданства. Установленное различие систематики от систематизации позволяет увидеть за спором М. Хайдеггера с М. Шелером по поводу связи философии и мировоззрения спор различных онтологий. М. Хайдеггер отстаивал логоцентрическую онтологию, а М. Шелер пытался обосновать антропологическую онтологию, суть которой не в центрировании, а в систематике, не в глубине, а в ширине.
[1] Там же. с. 187.
[2] Шелер М. Человек в эпоху уравнивания.//Избранные произведения. М., 1994, с. 107
[3] Соловьев Э.Ю. Критико-верификационная функция философии.// Философское сознание: драматизм обновления. М., 1991, сс. 247-250.
[4]Шелер М. Человек в эпоху уравнивания.//Избранные произведения. М., 1994, сс. 105-106. |
