[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный О Любви, Свободе, Этике и Антихристианстве

[Михаил Аркадьев]

М. Аркадьев

О ЛЮБВИ, СВОБОДЕ, ЭТИКЕ И АНТИХРИСТИАНСТВЕ
(Эссе)

Разве любые окрашенные нежностью, доверием, дружбой, желанием (не запятнанным властью и страхом) отношения, в том числе свободно-сексуальные - не разновидность любви? Как возможно извращение в любви?

Я определяю извращение, как желание, искалеченное страхом (чаще всего страхом, спровоцированным в детстве) и превращенное из желания взаимного наслаждения в желание унижать. Само же по себе желание, либидо - чисто, целомудренно, оно природный дар и наш возможный дар другому человеку и людям вообще.
Обычно понятия "бесстыдно" и "целомудренно" противопоставляются. Для меня только то бесстыдно, что целомудренно и наоборот. Целомудрие не знает стыда, как не знали его Адам и Ева "до яблока".

Но, в отличие от православного, католического, и прочего классического христианства, я не считаю таким образом понятое грехопадение (то есть непослушание и обретение знания о разнице между Добром и Злом) реальным грехопадением. Человек не выбирал это знание (вопреки Ветхому завету), оно принадлежит человеку просто потому, что у него есть речь и сознание, которое со-знает, то есть раз-личает.

Другими словами, Адам и Ева до ослушания и вкушения плода были не людьми, а в момент вкушения от Древа просто ими стали, родились, как люди, обладающие речью и сознанием. Это интересный и двойственный момент в библейской антропологии. Иудейско-христианская традиция (к которой я полностью принадлежу, но уже не так зависим) приписывает человеку вину за то, за что он заведомо НЕ может нести вины: за то, что он вообще человек, а не кто-то другой (и отсюда весь драматизм взаимоотношений библейского и христианского человека с Богом).

Но реально мы не знаем людей, которые не обладали бы сознанием и речью, то есть способностью раз-личать. Реальные Маугли (то есть не киплинговские), людьми не становились, оставались животными (хотя это не упрек). Мы не виноваты, что мы люди! И, следовательно, не лежит на нас первородный грех! Но в древней категории греха бессознательно зашифрована способность человека быть просто человеком, а, следовательно, злоупотреблять своей свободой. Но это злоупотребление, вовсе не является непослушанием Богу!

Злоупотребление свободой - это нарушение свободы другого человека.
Поэтому мораль, ставящая человека в положение вины перед Богом, то есть "космической", первородной, метафизической вины - такая мораль в основе своей безнравственна. И в той мере, в какой христианство придерживается такой морали - оно безнравственно, так как такая мораль всегда может приводить и приводит к злоупотреблению властью над телом и душой другого человека, что мы и видим в реальной истории христианства, в том числе в истории христианских семей, не только государств. То есть в христианскую мораль, как в систему явно выраженных запретов и ценностей, не встроен механизм, процедура, которая не позволила бы кому бы-то ни было злоупотребить этой системой ценностей, какой бы высокой она не казалась. Такой системой запретов (заповедей) и ценностей всегда можно злоупотребить, чем человек с удовольствием занимался, занимается и будет заниматься.
И крайне показательно, что единственная подлинно этическая заповедь не включена ни в ветхозаветный, ни в новозаветный канон: НЕ УНИЖАЙ. Эта заповедь сильнее и этически важнее заповеди «не убий», не говоря уж о «не прелюбодействуй». Поэтому давно необходимо открыто обсуждать проблемы цивилизованной несексистской полигамии. Иначе адюльтер и профессиональная проституция обречены оставаться вечными тенями моногамной морали.
Ведь нравственность - это забота о том, чтобы не нарушить, по возможности, свободу другого, и она (в отличие от морали) связана с постоянным выбором. То есть нравственность не вертикальна и не статична, как мораль, а горизонтальна и динамична, что хорошо понимал Бердяев. Но вряд ли Бердяев был готов выдвинуть такой нравственный тезис: делай все, что угодно, если ты не нарушаешь подобную же свободу того, кто рядом с тобой. Присмотревшись, мы обнаруживаем, что такой максимой злоупотребить невозможно, так как она сама себя корректирует, строится как форма взаимодействия, а не как моральная догма.
Но что делать, если ты очень ХОЧЕШЬ нарушить свободу другого? Никто не может этому желанию помешать. Но как-то регулировать может - и это правовая система либерального государства. Почему именно либерального? Потому, что только в основу всей сложной системы либерального права положена вышеупомянутая максима "Делай все, что угодно, если ты не нарушаешь свободу того, кто рядом с тобой". И она, в свою очередь, выражена в фундаментальном, только по видимости чисто правовом, но, по сути ЕДИНСТВЕННОМ собственно НРАВСТВЕННОМ принципе (это значит, что было бы желательно его превратить из внешнего во внутренний), принципе ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ.
Очень многим хотелось бы мыслить этот принцип, как только внешний, чисто юридический. Но в том то и дело, что если мы ищем глубинные основания ПОСТХРИСТИАНСКОЙ НРАВСТВЕННОСТИ, мы вынуждены воспринять презумпцию невиновности, то есть утверждение, что человек невиновен, пока не доказана в строгой судебной процедуре его виновность (и то этот результат может быть поставлен всегда под сомнение) как ВНУТРЕННИЙ РЕГУЛЯТИВ НАШЕЙ НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ДРУГИМ ЛЮДЯМ. Важнейший же вопрос о совести, то есть о проблеме ТВОЕЙ собственной вины перед лицом своего внутреннего суда, должен, вероятно, (если здесь вообще применима риторика долженствования) регулироваться максимой ненарушения свободы другого, со всеми непростыми смыслами понятия "другой". А взаимосвязь этой максимы и презумпции невиновности, надеюсь, не нуждается в особом доказательстве. Или нуждается? Тогда покажите, почему эта взаимосвязь не очевидна.
Мои темы свободы и мое постхристианство, конечно же, одновременно постницшеанские. Но именно - пост. Критика Ницше христианства кажется мне сейчас довольно наивной, да и казалась всегда, так как великого Фридриха я стал читать внимательно несколько позднее, чем стал христианином, довольно подробно осведомленным в деталях догматического и мистического богословия. Думаю, хоть это, конечно, и нескромно, что мои антихристианские аргументы более точны, чем у Ницше. Мой путь к теме свободы был связан с собственным экзистенциальным и религиозным опытом, глубинным диалогом и тяжелым внутренним спором с православием, и, с христианством в целом. Этот спор, между прочим, по определению, перманентен.
Я имел евхаристический, и, если бы это не звучало опять же нескромно, я бы сказал - мистический опыт (что, впрочем, не только не противоречит одно другому, а просто эквивалентно). Опыт внутренней молитвы мне и сейчас чрезвычайно близок, не смотря на мое последовательное антихристианство. И я считаю, что здесь работает логика дополнительности. То есть я хотел бы радикально пересмотреть представление о целостности личности. Целостность строится с моей точки зрения как дополнительная структура, а не как синтезируемая, то есть как внутренний ансамбль дополнительных личностей, но об этом - отдельный разговор.
Не случайно уже абсолютно больной Ницше свои последние письма подписывал "Распятый", на что обратил внимание Т.Манн в своих статьях о Ницше и Гете, сравнивая «нехристианское христианство» Гете и «христианское антихристианство» Ницше. Я предполагаю, более того выдвигаю радикальный тезис, что подлинность христианского опыта в наше время может быть выражена только в умном (включая старинные коннотации этого слова, как в "умной молитве") антихристианстве.

Сообщение отредактировал Михаил Аркадьев - Mar 27 2006, 03:26 AM

[Вий]

Теперь некоторые замечания по отдельным пунктам вашей статьи.

Разве любые окрашенные нежностью, доверием,  дружбой, желанием (не запятнанным властью и страхом) отношения, в том числе  свободно-сексуальные  - не разновидность любви?

Нужно определиться, что мы имеем ввиду под словом "любовь". К примеру, "нежность" - может быть и по отношению к родине, и это будет частным моментом любви к ней; но никак не возможны по отношению к родине "свободно-сексуальные" отношения. Отношения "окрашенные желанием" могут быть и по отношению к котлете, равно как и любовь. Как видим есть разные виды любви.

"Окрашенное доверием" отношение было пожалуй на какой-то момент и у Сталина по отношению к Берии, коль уж он назначил Берию руководителем НКВД; но вряд ли у Сталина была к Берии любовь. Как видим - не любое окрашенное доверием отношение есть разновидность любви.

Теперь о "свободно-сексуальных", как вы говорите, отношениях. Во первых, что означает "свободно-сексуальные" ? Это: 1) По согласию ? 2) С кем хочу ? 3) По моему согласию ? 4) По согласию противположной стороны, без моего согласия ? 5) Без разбора пола и биологического вида ? И что означает "не свободно-сексуальные" ? Это: 1) Изнасилование ? 2) Сексуальные отношения в спальном мешке, и вообще в ограниченном пространстве ? 3) Сексуальные отношения в период лишения свободы ?

Как видим - возможных истолкований много. И как знать, что вы как автор имеете ввиду. А не зная этого, невозможно сказать, все ли "свободно-сексуальные" отношения являются разновидностью любви; и все ли "не свободно-сексуальные" отношения указывают на отсутствие любви .

Я определяю извращение,

А вот я, знаете ли - извращение не определяю. К чему мне его определять ! Я вообще о нём не думаю.

Обычно понятия "бесстыдно"  и "целомудренно" противопоставляются. Для меня только то бесстыдно, что целомудренно и наоборот. Целомудрие не знает стыда, как не знали его Адам и Ева "до яблока".

Вы смешиваете два разных понятия: "целомудрие" и "невинность". Целомудрие - это мудровавствование цельности, состояние ума и сердца, противящееся греху; невинность - отсутствие самого влечения ко греху. Ева "до яблока" была невинна; монах - целомудренен; ребёнок - невинен, взрослый христианин - целомудренен. А вы берёте "целомудрие" в смысле "невинности", и "бесстыдство" в смысле невинности; поэтому они у вас отождествляются. Ребёнок - невинен, а не бесстыден. Бесстыдство - это когда взрослый человек идёт по улице голый.

Вы берёте слова не в их общепринятом содержании. Так можно сказать что: "Рецидивист Проха признал перед судом свою невинность." Или: "Петя, когда мама его пеленала, бесстыдно дрыгал ногами."

Но, в отличие от православного, католического, и прочего классического христианства, я не считаю таким образом понятое грехопадение (то есть непослушание и обретение знания о разнице между Добром и Злом) реальным грехопадением.

Ни православное, ни католическое христианство никогда не понимали грехопадение в привдённом вами смысле. "Непослушание" - это одно из следствий грехопадения, а не само грехопадение; "знание о разнице между добром и злом", о котором вы пишете, не имеет никакого отношения к "знанию добра и зла", описанного в Библии. В библейском употреблении, выражение "знание добра и зла" - означает знание вещей; "добро" и "зло" выступают тут как два полюса вещей и процессов, как два предела. И вся суть библейского повествования о грехопадении, и состоит в том, что диавол - обманул. Он посулил знание вещей, но вкусив запретный плод, Адам и Ева не получили, а наоборот - утратили знание вещей. Поэтому Бог и говорит в 3-ей главе книги Бытия: "Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло...." - это горькая ирония; другими словами, Бог говорит: "Ну что, как ты видишь, добро и зло ты "узнал". "

Так что когда вы говорите о католическом и православном понимании грехопадения, вы понимаете под этим нечто, что не имеет никакого отношения ни к православию, ни к католичетву. В свете этого непонятно для меня звучат ваши следующии слова:

я стал христианином, довольно подробно осведомленным в деталях догматического и мистического богословия.

Можно было бы ещё много писать, но думаю - достаточно и этого. Нипишу лишь ещё об одном пункте вашего пассажа.

И крайне показательно, что единственная подлинно этическая заповедь не включена ни в ветхозаветный, ни в новозаветный канон: НЕ УНИЖАЙ.

В Новом Завете есть заповедь - ЛЮБИ. И "не унижай", "не вреди", "не пинай"... - лишь частные случаи этой заповеди. Как сказал сам Христос: " В этой заповеди весь закон и пророки." (Мф.22; 40)
И странно что вы , как человек "детально осведомлённый в деталях догматического и мистического богословия", упустили это из вида.

Сообщение отредактировал Вий - Mar 23 2006, 01:30 PM

[Михаил Аркадьев]

Уважаемый коллега Вий! Огромное спасибо за сильный ответ! Дайте мне время!
Ваш М.Аркадьев

Сообщение отредактировал Михаил Аркадьев - Mar 24 2006, 04:13 PM

[Вий]

Уважаемый коллега Вий! Огромное спасибо за сильный ответ! Дайте мне время!
Ваш М.Аркадьев

Время прошло, и плодом этого времени явилось переименование автором темы. Тема изначально именовалась"О...христианстве", а не об "анитихристианстве". Назвав тему "О.. антихристианстве", автор по моему мнению поступил некорректно, поскольку он делал суждения не об антихристианстве, а о христианстве. Автор не начинал тему словами :" Я антихристианин, и предлагаю обсудить мои антихристианские взгляды." Нет. Автор писал: "...иудео-христианская традация...,православное и католическое христианство...", то есть рассуждал о христианстве. Но когда его рассужления были подвергнуты критике - изменил название темы, как будто изначально предметом обсуждения было не христианство, а какое-то (?)антихристианство .

И вообще, тема не может именоваться как "Об Антихристианстве", поскольку не существует некоего движения, или объединения под названием "антихристианство". Есть лишь те или иные критические взгляды на христианство, но они не представляют собой какого-то целого, а тем более существующей исторически организации. А коль так, то как же это может быть предметом обсуждения ! Ни о каком "антихристианстве" мы не можем говорить, но можем говорить лишь об антихристианских взглядах Ермолая, или Михея. Ну и соответственно этот разговор и именовать.

А переименование темы автором - это, по моему мнению, недостойный трюк. Как говорится: "Назвался груздем - полезай в лукошко." Если уж назвал как-то тему, то уж и в таком ключе и говори. А то шёл, шёл, да за куст свернул.

Сообщение отредактировал Вий - Mar 30 2006, 11:33 PM

[Михаил Аркадьев]

Время прошло, и плодом этого времени явилось переименование автором темы. Тема изначально именовалась"О...христианстве", а не об "анитихристианстве". Назвав тему "О.. антихристианстве", автор по моему мнению поступил некорректно, поскольку он делал суждения не об антихристианстве, а о христианстве. Автор не начинал тему словами :" Я антихристианин, и предлагаю обсудить мои антихристианские взгляды." Нет. Автор писал: "...иудео-христианская традация...,православное и католическое христианство...", то есть рассуждал о христианстве. Но когда его рассужления были подвергнуты критике - изменил название темы, как будто изначально предметом обсуждения было не христианство, а какое-то (?)антихристианство .

И вообще, тема не может именоваться как "Об  Антихристианстве", поскольку не существует некоего движения, или объединения под названием "антихристианство". Есть лишь те или иные критические взгляды на христианство, но они не представляют собой какого-то целого, а тем более существующей исторически организации. А коль так, то как же это может быть предметом обсуждения ! Ни о каком "антихристианстве" мы не можем говорить, но можем говорить лишь об антихристианских взглядах Ермолая, или Михея. Ну и соответственно этот разговор и именовать.

А переименование темы автором - это, по моему мнению, недостойный трюк. Как говорится: "Назвался груздем - полезай в лукошко." Если уж назвал как-то тему, то уж и в таком ключе и говори. А то шёл, шёл, да за куст свернул.

Уважаемый коллега! Ваши последние комментарии абсолютно некорректны, и вот по каким причинам:
1. Автор имеет право переименовывать свои тексты и править их, как ему необходимо, и он-лайн, и офф-лайн.
2. Автор имеет право вводить свои термины, а тем более использовать термины уже существующие, но которые могут не устраивать по тем, или иным причинам собеседников. Автор не обязан отчитываться перед коллегами за эти действия.
3. Автор имеет право ждать от коллег доброжелательности и корректности выражений, отсутствия обвинений и личных выпадов.
4. Автор имеет право отвечать тогда, когда считает нужным, тем более, что все участники занятые, а иногда и ОЧЕНЬ занятые люди.

Теперь по существу дела. Исключительно из априорного коллегиального уважения и доброжелательности я назвал Выш ответ на мое эссе сильным. Теперь, когда Вы позволили себе ничем, кроме Вашего характера, немотивированный выпад, я признаюсь, что не считаю Ваш ответ сильным. И основная причина, как часто бывает, в невнимании к критикуемому тексту, в скольжении по поверхности его.
Возвращаюсь к Вашему критическому тексту в следующем посте.

[Вий]

1. Автор имеет право переименовывать свои тексты и править их, как ему необходимо,  и он-лайн,  и офф-лайн.

Если я написал в тексте : 6х6=37 и 5х5=25, а мне заметили, что 6х6 вовсе не 37, то я должен либо утверждать что 6х6=37, либо сказать: "Извините, ошибся." Но никак не делать испавление в тексте. Если я заменю в тексте 37 на 36, то возражения оппонентов станут непонятны - ведь ошибки выходит не было. Так что не всегда автор имеет право править свои тексты.

Если я назвал тему "О Петре" и описал Петра, а мне возразили что Пётр вовсе не такой, то неужели же я скажу, что я писал вовсе не о Петре, а об Иване, и переименую текст в "Об Иване" ! Как видим вовсе не всегда автор имеет право переименовывать свой текст.

Возвращаюсь к Вашему критическому тексту в следующем посте.

Буду очень вам признателен, хотя и обьёма предидущего поста было достаточно, чтобы вместить в него возможные критические замечания.