[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный Онтология и семантика, Преодоление "узких мест" семантики

[Алексей Шухов]

Федя, привет!

Здесь речь пойдет о проблеме, которая помешала мне создать "онтологический каталог" таким образом, чтобы онтологическое представление стандартизировалось бы с принципами построения "реляционных баз данных". Ну вот так ... Такая, казалось бы, "только техническая" проблема выводит на отношения "онтологии и семантики" как таковые.

Итак, вспомним единственную проблему, помешавшую реляционно описать "онтологический каталог" - я имею в виду теорию способа,
при помощи которого рубрики семантического каталога
следует разносить в поля базы данных. Вспомним позиции
сторон - я предлагал (и далее так и делал) вносить в
поле базы данных полное имя объекта со всеми его атрибутами.
Если объектом является "призовая породистая лошадь", то
мой способ состоял в том, что целиком все выражение из
трех слов вносилось бы в поле базы. Позиция программиста
заключалась в другом - согласно "идеологии реляционных
баз" он требовал деления этого выражения на три элемента -
"призовой", "породистый" и "лошадь" и, как уж не
помню, это совсем не важно, разносить их в одно или
несколько полей базы.
Теперь моя идея заключается в том, что даная проблема,
можно назвать по разному - "комбинирования записей", но,
скорее, "семантического разнесения" значений, сложно
отображаемых в понятийных системах по полям простых
элементов, требует особой теории.

Рассмотрим тогда некий сложный случай понятийного
представления и сравним его с простым. Но вначале я
оговорюсь, что имя объекта будет отделено от имени
признака (или, правильнее, одно слово в составном
имени объекта будет выделен как маркер имени объекта),
а далее мы будем работать с _именем_признака_.
Положим у нас есть описанный составным именем
объект "варено-копченая украинская колбаса". "Колбасу"
откидываем в поле "маркеров имен объектов" и
начинаем работать с признаком этого маркера
"варено-копченая украинская". Согласно "идеологии"
реляционных баз данных, мы можем добавить в поле
"признаков" три записи - "вареный", "копченый" и
"украинский". Если мы далее мы обработаем более
простое имя "вареная колбаса", то никаких записей в
поле "признаков" мы вносить не будем, поскольку
"вареный" уже там есть. И если речь идет о базе данных
как просто о способе хранения данных, то базе все
эти тонкости по барабану. Но если база служит для нас
источником, на основании которого строится
_семантический_каталог_, то в таком случае просто записать
слово "вареный" в поле "признаки" неверно. Мы теряем
знание о том, в каком - простом или составном -
понятии это слово использовалось. И вообще каким-то
непонятным образом у нас элемент составного понятия
стал равен самостоятельному понятийному элементу.
В таком случае следует сделать вот что, и в этом
и состоит моя идея: делать отдельную таблицу для
простых имен признаков и делать отдельную таблицу
для составных имен признаков. При этом признаки,
описываемые составными именами, я хочу назвать
особым термином _дробящиеся_ признаки.
Пока мы забудем о простых признаках и займемся
"дробящимися". Предположим, что характер этих
признаков выражает нечто, что обычно называется
"одноуровневой структурой".

У нас есть одноуровневая структура "варено-
копченая украинская", как ее разложить? Здесь
следует вводить принцип "доминирования", под
которым подразумевать некоторое построение
"ряда" этой структуры. Но нам в данном случае
мешает составное слово, и давай тогда вначале
рассмотрим структуру где его нет. Предположим,
у нас есть "первая школьная научная конференция",
где маркер объекта "конференция", а признак -
"первая школьная научная". Я предлагаю в таком
случае простой метод составления таблицы и
определения доминирования (и то, и другое
решения связаны). Таблица строится из полей:
"доминанта", "второй элемент", "третий", и пусть
их будет десять (сейчас не важно, сколько их
реально нужно). Тогда "доминанта" и последующие
элементы определяются по принципу "вектора":
если признак стоит перед маркером, то
доминантой называется слово слева от маркера,
и элементы считаются справо налево; если признак
стоит после маркера, как в "цветы срезанные садовые",
то доминанта стоит справа от маркера и элементы
считаются слева направо.
Для составных слов порядок хитрее: доминанта -
всегда склоняемая часть составного слова, потом
считаются справо налево элементы составного
слова, далее по предыдущему правилу остальные
элементы. Тогда для "варено-копченой украинской"
доминанта будет "копченый", второй элемент "вареный"
и третий элемент "украинский".
Вероятно, тут можно столкнуться с тем, что язык
богаче всяких моделей и когда Ленин пишет выражение
"все более тонкая фальсификация марксизма", начинаешь
сомневаться, может ли такая классификация работать,
однако, если выполнить перестановку и получить
"все более тонкую марксизма фальсификацию", то жить
еще можно. Но наша проблема получает новое продолжение
- группу случаев, в которых требования благозвучия
вынуждают искажать логическую модель. Здесь можно
думать над вопросом - следует ли в обработанном
дробящемся признаке указывать на то, что внесенный
в базу признак был предварительно обработан
(или он вносился "таким как есть")?

Но здесь существует еще много нюансов. Связи между
элементами дробящегося признака могут быть простыми,
а могут быть и предложными. Например, возьмем
"стремление к самому высокому в первоначальном
пространственном смысле". Такие возможности требуют
введения в таблицы указателей связок между
элементами дробящегося признака - либо прописывания
в этом поле знака простой связки, либо прописывания
используемого предлога.

Но мы рассматривали только такие случаи, в которых
элементами дробящихся признаков были только
прилагательные (или - по преимуществу прилагательные),
на языке констуитивной онтологии - "универсалии",
а ведь элементами дробящхся признаков могут быть
и существительные и другие части речи (видимо, не
могут быть только глаголы), например, "город-сад"
или "предвзятость решения Маркса". Здесь следует
руководствоваться Баррисмитовской констуитивной
онтологией и описывать или обозначать (мне неясно -
выделять ли каждый вид элемента в отдельные поля
или ставить знак в особом поле "тип элемента
дробящегося признака") элементы дробящихся
признаков как "состояния", "случаи" и
"универсалии".

Отметим еще следующее: когда мы описывали
обработку признаков, разложение их на элементы, мы
не обратили внимание на проблему представления
порядковых значений и их величин. Если в исходных
данных слова представлены в порядке "1710 год" и
"январь месяц", то в наши таблицы их следует
вносить в таком порядке, чтобы первым шло порядковое
имя, а вторым имя экземпляра. Тогда мы обязаны
будем записывать эти элементы дробящихся признаков
только таким образом "год 1710", "месяц январь",
"число 3".

Кроме всех уже обозначенных нами проблем нам
следует высказаться и по проблеме "сублиний", нередко
включаемых в одноранговую структуру дробящихся признаков.
Сравним два выражения: "слова сказанные Беркли в 1710 году"
и "слова, сказанные католическим епископом Беркли в
1710 году". Во втором выражении у нас появляются
элементы описания, не связанные с объектным маркером
"слова". Связь со "словами" отсутствует у признака
"католический епископ". Это говорит о том, что,
возможно, дробящиеся признаки следует описывать еще
и структурой входящих в них "сублиний". С другой
стороны, такие связи можно относить уже к
межобъектным отношениям.
Если же, все же, описывать сублинии дробящихся
признаков, то тогда следует создавать практически
похожие на саму таблицу дробящихся признаков
таблицы простых и дробящихся признаков сублинии.
Но вообще этот вопрос мне пока не ясен.

Итак, следует подумать над тем: имеются ли у
показанной здесь "теории" хоть какие-то надежды на
воплощение в конструкции базы данных? Реально ли
описать дробящиеся признаки так, как это здесь
показано?

Алексей

[Алексей Воробьев]

Здравствуйте, Алексей.
Видимо, мы с вами несколько по-разному понимаем тему «онтология и семантика». Для меня эта рубрика представляет интерес в отношении понимания того, как эмпирическая звуковая материя оказывается организованной в универсальную (относительно мышления) знаковую систему, со всеми связанными с ней проблемами происхождения и функционирования. Ваш же проект (может быть неправильно) вызывает у меня ассоциации с неким философским «тезауросом», который (если он будет ориентирован на «объективные» характеристики предметов) столкнется в отношении обработки философского семантического пространства с теми же проблемами, что когда-то проявились в аналитической философии.
Мне трудно судить насколько принцип «внутренней диссоциации языка» оказывается определяющим для языковых конструкций, а насколько он может работать в качестве «программного средства». Однако «наивная онтология» естественного языка в любом случае не так наивна и не развита, как может показаться с высоты всяких, надстроенных на ней, наукообразных пирамид. После революции, когда была провозглашена смена производственных отношений, рассматриваемых в марксизме как базисные, в советской лингвистике, ратующее за «новый язык». Аргументация его необходимости сводилась к определению языка в качестве надстройки, которая при смене базиса должна так же пережить революцию. Конец этой «реформе» положил Сталин, проявивший незаурядную философскую интуицию, объявив, что «Язык» (в отличии, например, от философии) - не «надстройка». Хайдеггер во «Времени и бытии» писал, что бытие всегда уже истолковано в языке. Отсюда у него следует ряд положений, которые сводятся к тому, что не человек говорит языком, но сам язык говорит через человека. Это противопоставление отсылает к соссюровской оппозиции языка и речевой деятельности. В речи, в том числе и профессионально- философской, мы можем рассуждать о бытии, при этом всегда его не умея выразить, поскольку она, будучи производной, сама не в состоянии возвратиться к тому, что ее порождает, то есть к языку, в котором сказывается бытие, помимо и вне человеческого его понимания.
Наверняка я опять не попал не попал в такт вашей идеи, может быть попытаюсь сделать это в другой раз.

[Алексей Шухов]

Здравствуйте, Алексей.

Теперь, можно сказать, с какой-то по очереди попытки мне удалось обрисовать тему, и теперь можно попытаться ее развить. Следует оттолкнуться от представления о степени "наивности" онтологической модели естественного языка и далее перейти к проблеме использования предоставляемых языком возможностей классифицирующего обозначения. Но, все же, несколько слов по второй проблеме. Онтология не может быть построена без использования классификаций и такие системы классификаций могут пользоваться только языком (забудем о возможности математических или иных формальных интерпретаций). Когда онтология приступит к строительству своих классификаций на базе понятийного и лексического корпуса, она будет вольна как угодно и любым образом пользоваться средствами языка. Какие ограничения могут подстерегать онтологию на данном направлении? Но это проблема будущего. Я сейчас хочу показать пример семантического анализа языковых конструкций (и заранее извиниться за его объем) и задать вопрос - что такое эти семантические конструкции, как не онтологические модели? (Полностью материал доступен по ссылке: www.dialog-21.ru/Archive/2004/Kibrik.htm .

4.3 Тип посессивного отношения
Были выделены следующие 26 типов посессивных отношений (в названии отношения первый член - зависимое имя в генитиве (посессор), второй член - вершинное имя (обладаемое)):
1. AD: отношение смежности “сущность - смежная сущность” (спутник земли, окрестности города, кобура пистолета)
2. ATR: атрибутивное отношение “атрибут сущности - сущность” (площадь Ногина, таблица умножения, закон инерции)
3. BP: отношение части тела “личность - часть тела личности” (его голова / рука / челка, моя душа, мой ум)
4. CL: “личность - одежда / часть одежды личности” (его рубаха / сапог / хлястик / рукав / штанина / ошейник / рюкзак)
5. EXM: отношение экземпляра “явление / сущность - экземпляр ~” (экземпляр книги, штука кафеля, пучок травы, початок кукурузы, глоток вина, капля крови, лист бумаги)
6. FM: отношение формы “сущность - форма сущности” (квадрат полей, круг зрителей, слой обоев, полоса света, пружина дыма, гроздь форели, обрубок хвоста)
7. GR: групповое отношение “однотипные элементы группы - группа” (их артель / группа / бригада / колонна / клуб / команда / партия / кружок / отряд / эскадра, их барак / родина, пара людей, колода карт, букет цветов, коллекция картин)
8. GRsg: отношение включения в группу “элемент группы - группа” (его команда / компания / семья / бригада)
9. KIN: отношение родства “личность - родственник личности” (отец Пети, жена президента)
10. MAT: отношение материала “вещь - материал вещи” (вата подкладки, бревна галереи, древесина удилища)
11. MB: отношение членства “совокупность / коллектив / организация - член ~” (член группы, передовик производства, капитан корабля, чемпион мира)
12. MES: отношение количества “вещество - количество вещества” (литр вина, туча комаров, излишек энергии, процент успеваемости)
13. MPH: метафорическое отношение “сущность - метафора сущности” (вуаль печали, марля тумана, ягоды зрелости, сети рабства, змеи молнии, щетина забора)
14. OB: объектное отношение “объект события - событие” (вывих ступни, раздача / выпечка хлеба, ремонт пути, поглощение пищи)
15. OB`: объектное отношение “объект действия - субъект действия” (искательница приключений, подносчик шлакоблоков)
16. PAR: параметрическое отношение “сущность - параметр сущности” (ее характер / внешность / поза / взгляды, история болезни, смысл слова, тематика совещаний)
17. PLC: отношение места “сущность - место / время сущности” (наш ресторан / край / завод; поле битвы, дата смерти)
18. PLC’: отношение “ место / время сущности - сущность” (обитатели дома, проза будущего)
19. POS: посессивное отношение “обладатель - обладаемое” (его дом / спальня / койка / тумбочка / чемодан / окурок / лодка)
20. POS*: посессивное отношение “обладаемое - обладатель” (владелец чемодана / дачи, обитатели дома)
21. PRD: отношение продукта “деятель / сущность - продукт ~” (его слова / речь / вопрос / идея / мысль / мнения / поступки; зола костра, дым папиросы, результат дела, следы разгула, плоды трудов, отходы производства, звук шагов, лучи солнца)
22. PRD*: отношение продукта “продукт деятельности - деятель / причина” (автор цитаты, источник мучений)
23. SOC: социальные отношения “личность - социальный партнер личности” (наш хозяин / знакомый / товарищ / противник / враг, друг мастера, ровесник Кузьменышей, помощник бригадира)
24. SUB: субъектное отношение “субъект события / состояния - событие / состояние” (его действия / занятия / старание / усилия, простой бригады, крушение парохода, прохлада комнат)
25. SYM: символическое отношение “сущность - символ сущности” (ее имя / фамилия / адрес / отражение, названия гор, заглавие рассказа, номер дела / магазина, список членов, карта Прованса, фотография дочери, изображение пики, знак радости, эмблема власти, гримаса разочарования)
26. WH: отношение часть?целое “сущность (целое) - часть сущности” (ограда парка, огонек папиросы, двери склада, ложе реки, глубина озера, правление колхоза, развалины санатория)

Накладывает ли сложность лексической и грамматической конструкции какое-то ограничение на лексику и описательные возможности онтологического представления? Следует ли из семантического опыта какой-либо вывод - на каких именно отношениях должна сосредоточиться онтология при составлении своего базисного описания?
Язык, насколько я могу заключить, ориентирован на потребности описания предметов, становящимися целями активности деятельного субъекта. Видимо, онтологический "язык" должен приобрести большую
"нейтральность". Как этого достичь - это интересная проблема.

Алексей