[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный Онтология и семантика, Преодоление "узких мест" семантики

[Алексей Шухов]

Федя, привет!

Здесь речь пойдет о проблеме, которая помешала мне создать "онтологический каталог" таким образом, чтобы онтологическое представление стандартизировалось бы с принципами построения "реляционных баз данных". Ну вот так ... Такая, казалось бы, "только техническая" проблема выводит на отношения "онтологии и семантики" как таковые.

Итак, вспомним единственную проблему, помешавшую реляционно описать "онтологический каталог" - я имею в виду теорию способа,
при помощи которого рубрики семантического каталога
следует разносить в поля базы данных. Вспомним позиции
сторон - я предлагал (и далее так и делал) вносить в
поле базы данных полное имя объекта со всеми его атрибутами.
Если объектом является "призовая породистая лошадь", то
мой способ состоял в том, что целиком все выражение из
трех слов вносилось бы в поле базы. Позиция программиста
заключалась в другом - согласно "идеологии реляционных
баз" он требовал деления этого выражения на три элемента -
"призовой", "породистый" и "лошадь" и, как уж не
помню, это совсем не важно, разносить их в одно или
несколько полей базы.
Теперь моя идея заключается в том, что даная проблема,
можно назвать по разному - "комбинирования записей", но,
скорее, "семантического разнесения" значений, сложно
отображаемых в понятийных системах по полям простых
элементов, требует особой теории.

Рассмотрим тогда некий сложный случай понятийного
представления и сравним его с простым. Но вначале я
оговорюсь, что имя объекта будет отделено от имени
признака (или, правильнее, одно слово в составном
имени объекта будет выделен как маркер имени объекта),
а далее мы будем работать с _именем_признака_.
Положим у нас есть описанный составным именем
объект "варено-копченая украинская колбаса". "Колбасу"
откидываем в поле "маркеров имен объектов" и
начинаем работать с признаком этого маркера
"варено-копченая украинская". Согласно "идеологии"
реляционных баз данных, мы можем добавить в поле
"признаков" три записи - "вареный", "копченый" и
"украинский". Если мы далее мы обработаем более
простое имя "вареная колбаса", то никаких записей в
поле "признаков" мы вносить не будем, поскольку
"вареный" уже там есть. И если речь идет о базе данных
как просто о способе хранения данных, то базе все
эти тонкости по барабану. Но если база служит для нас
источником, на основании которого строится
_семантический_каталог_, то в таком случае просто записать
слово "вареный" в поле "признаки" неверно. Мы теряем
знание о том, в каком - простом или составном -
понятии это слово использовалось. И вообще каким-то
непонятным образом у нас элемент составного понятия
стал равен самостоятельному понятийному элементу.
В таком случае следует сделать вот что, и в этом
и состоит моя идея: делать отдельную таблицу для
простых имен признаков и делать отдельную таблицу
для составных имен признаков. При этом признаки,
описываемые составными именами, я хочу назвать
особым термином _дробящиеся_ признаки.
Пока мы забудем о простых признаках и займемся
"дробящимися". Предположим, что характер этих
признаков выражает нечто, что обычно называется
"одноуровневой структурой".

У нас есть одноуровневая структура "варено-
копченая украинская", как ее разложить? Здесь
следует вводить принцип "доминирования", под
которым подразумевать некоторое построение
"ряда" этой структуры. Но нам в данном случае
мешает составное слово, и давай тогда вначале
рассмотрим структуру где его нет. Предположим,
у нас есть "первая школьная научная конференция",
где маркер объекта "конференция", а признак -
"первая школьная научная". Я предлагаю в таком
случае простой метод составления таблицы и
определения доминирования (и то, и другое
решения связаны). Таблица строится из полей:
"доминанта", "второй элемент", "третий", и пусть
их будет десять (сейчас не важно, сколько их
реально нужно). Тогда "доминанта" и последующие
элементы определяются по принципу "вектора":
если признак стоит перед маркером, то
доминантой называется слово слева от маркера,
и элементы считаются справо налево; если признак
стоит после маркера, как в "цветы срезанные садовые",
то доминанта стоит справа от маркера и элементы
считаются слева направо.
Для составных слов порядок хитрее: доминанта -
всегда склоняемая часть составного слова, потом
считаются справо налево элементы составного
слова, далее по предыдущему правилу остальные
элементы. Тогда для "варено-копченой украинской"
доминанта будет "копченый", второй элемент "вареный"
и третий элемент "украинский".
Вероятно, тут можно столкнуться с тем, что язык
богаче всяких моделей и когда Ленин пишет выражение
"все более тонкая фальсификация марксизма", начинаешь
сомневаться, может ли такая классификация работать,
однако, если выполнить перестановку и получить
"все более тонкую марксизма фальсификацию", то жить
еще можно. Но наша проблема получает новое продолжение
- группу случаев, в которых требования благозвучия
вынуждают искажать логическую модель. Здесь можно
думать над вопросом - следует ли в обработанном
дробящемся признаке указывать на то, что внесенный
в базу признак был предварительно обработан
(или он вносился "таким как есть")?

Но здесь существует еще много нюансов. Связи между
элементами дробящегося признака могут быть простыми,
а могут быть и предложными. Например, возьмем
"стремление к самому высокому в первоначальном
пространственном смысле". Такие возможности требуют
введения в таблицы указателей связок между
элементами дробящегося признака - либо прописывания
в этом поле знака простой связки, либо прописывания
используемого предлога.

Но мы рассматривали только такие случаи, в которых
элементами дробящихся признаков были только
прилагательные (или - по преимуществу прилагательные),
на языке констуитивной онтологии - "универсалии",
а ведь элементами дробящхся признаков могут быть
и существительные и другие части речи (видимо, не
могут быть только глаголы), например, "город-сад"
или "предвзятость решения Маркса". Здесь следует
руководствоваться Баррисмитовской констуитивной
онтологией и описывать или обозначать (мне неясно -
выделять ли каждый вид элемента в отдельные поля
или ставить знак в особом поле "тип элемента
дробящегося признака") элементы дробящихся
признаков как "состояния", "случаи" и
"универсалии".

Отметим еще следующее: когда мы описывали
обработку признаков, разложение их на элементы, мы
не обратили внимание на проблему представления
порядковых значений и их величин. Если в исходных
данных слова представлены в порядке "1710 год" и
"январь месяц", то в наши таблицы их следует
вносить в таком порядке, чтобы первым шло порядковое
имя, а вторым имя экземпляра. Тогда мы обязаны
будем записывать эти элементы дробящихся признаков
только таким образом "год 1710", "месяц январь",
"число 3".

Кроме всех уже обозначенных нами проблем нам
следует высказаться и по проблеме "сублиний", нередко
включаемых в одноранговую структуру дробящихся признаков.
Сравним два выражения: "слова сказанные Беркли в 1710 году"
и "слова, сказанные католическим епископом Беркли в
1710 году". Во втором выражении у нас появляются
элементы описания, не связанные с объектным маркером
"слова". Связь со "словами" отсутствует у признака
"католический епископ". Это говорит о том, что,
возможно, дробящиеся признаки следует описывать еще
и структурой входящих в них "сублиний". С другой
стороны, такие связи можно относить уже к
межобъектным отношениям.
Если же, все же, описывать сублинии дробящихся
признаков, то тогда следует создавать практически
похожие на саму таблицу дробящихся признаков
таблицы простых и дробящихся признаков сублинии.
Но вообще этот вопрос мне пока не ясен.

Итак, следует подумать над тем: имеются ли у
показанной здесь "теории" хоть какие-то надежды на
воплощение в конструкции базы данных? Реально ли
описать дробящиеся признаки так, как это здесь
показано?

Алексей

[Алексей Воробьев]

Здравствуйте, Алексей!
Относительно архаичности Платона и Сократа не могу с Вами согласиться. Дело в том, что современная постклассическая традиция философии обратилась к ее представителям (если они действительно не хотят потерять свою связь с самим философским мышлением) с требованием радикального пере-чтения именно таких (только кажущимся архаичными, а на самом деле скрытым образом присутствующих в современности) древних текстов.
В научной реконструкции "праиндоевропейского" языка нисколько не сомневаюсь, скоро и мумию фараона воскресят, и Вавилонскую башню «достроят», и не того еще сможем дождаться. Однако я думаю, что философия (интересы которой я как-то пытаюсь учитывать) не должна пытаться напрямую включиться во всю эту работу познания, скорее ей следует дистанцироваться от нее, чтобы на этой дистанции иметь возможность оценить и понять саму науку и ее достижения.
С «Этимологическим словарем» М.М. Маковского действительно не знаком. Однако по поводу этимологии вспоминается один показательный случай, касающийся несоответствий между философией и объективными научными дисциплинами. Известно, что Хайдеггер для аргументации своих, наиболее далеких от «повседневного», мыслей не редко любил отправлялся в этимологические странствия, забираясь при этом весьма далеко. Так вот, одним своим таким «путешествием», из которого сделал ряд принципиальных философских обобщений, он так довел (своей в этой сфере «безграмотностью») кого-то из лингвистов, что тот разразился по этому поводу совершенно разгромной статьей, в которой с очевидностью доказывал полную несостоятельность и антинаучность теорий своего оппонента. Однако, не смотря на это, (во всяком случае, в самой философии) было принято мнение Хайдеггера, уровень его мышления здесь компенсировал имевшиеся изъяны историографической достоверности.
К сожалению, относительно той информации по семантике, которой оперируете Вы, вынужден признавать свою значительную некомпетентность. Поэтому все еще затрудняюсь ясно сформулировать свое отношение к «внутренней диссоциации». Если ее принцип следует рассмотреть в качестве узлового момента всей языковой конструкции (как в статике, так и в динамике), то мы имеем тут как бы два противоположных процесса. Один заключается в «свертывании» информации через «лексему», другой в ее развертывании в «фразеологизме». Так порядок действий и определений человека «добровольно вступившего в армию» свертывается в слове «доброволец», которое можно опять «развернуть». Но анализ этого процесса (в его регрессивной реконструкции) тут нужно продолжить потом и в отношении слов «добровольно», «вступившего» и «армию», а далее проделать то же и относительно получившихся отсюда конструктов и т.д. Можно так же двигаться и в противоположном направлении. Актуализация языка, исходя из оценки двух этих, так далеко идущих, процессов (или серий расхождения и схождения), может быть рассмотрена как их пересечение, которое создает эффект значения речи, отсылающий к внеязыковой реальности. С чем-то подобным я сталкивался в «Логике смысла» Ж. Делеза, который в частности разбирал проблему отношения между «означающим» и «означаемым» смысловым измерением.

[Алексей Шухов]

Здравствуйте, Алексей!

Сейчас происходит перечтение и философии Аристотеля, но
это перечтение более глубокое и основанное на более распространенной картине мира, чем в то время. Напрасна, я бы так сказал, ваша ирония по поводу реконструкции пракорней языка, самая знаменитая здесь параллель - это русское слово "берлога" и английское "bear". Поскольку эволюционное расхождение здесь очень древнее, то общность фонетики также унаследована от седого прошлого.
В части же той информации по семантике, которую я предлагаю обсудить я тоже хочу сказать о своей значительной некомпетентности, именно в силу того, что мне не известны готовые ответы на эти вопросы я и хотел бы обсудить эту тему. Ваша прекрасная идея по части предмета "актуализации языка" в системе готовых смыслов (сформированных одновременно и на уровне образного представления и вербально) должны быть развита в анализ системы мотивирующих условий создания смыслов и способности смыслов различным образом структурироваться как обозначения. Здесь очень важен анализ по линии "тип - экземпляр", как правило, обычная лексика - это именно обозначения типов, и только имена собственные служат обозначению экземпляров. В то же время модель способности обозначения слов через разделение "тип - экземпляр" не столь, на мой взгляд проста. Сюда же примешивается проблема идеи "конкретного", в области распространенных имен никогда, по существу, не позволяющего выразить ничего "конкретное".

Алексей