[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный "О сущности истины", Oбсуждение статьи Хайдеггера

[PhW]

Предлагается обсуждение статьи Хайдеггера "О сущности истины"
http://www.philosophy.ru/library/heideg/verit.html

Убедительная просьба прочитать обсуждаемую главу прежде чем писать сообщение.

В начале статьи автор риторически спрашивает: не является ли вопрос о сущности истины слишком всеобщим, абстрактным и пустым?
Почему обобщенный ответ обыденного рассудка хуже чем простое незнание сущности истины?

С точки зрения обыденного сознания практически все философские вопросы окажутся пустыми и излишне абстрактными. Но особая "опустошенность" вопроса о сущности истины заключается в его постоянном присутствии и одновременном ускользании в размытость всеобщего, как тени вещей из мифа Платона об истине. Заключается ли в сущности истины ее существование? Если да то она субстанциональна если нет, то сводима лишь к предикату суждения?

1. Привычные понятия истины

В примере с фальшивым золотом Хайдеггер говорит,что действительность чего либо не является критерием истинности, как фальшивое золото "не истинно" но исключительно в силу того что мы заранее (apriori) определили истинность "истинного" золота. Поэтому "истинным или ложным мы называем наши высказывания о сущем" которое в принципе может и не существовать но понятийно присутствовать в суждении и быть логически связанным не столько с реальностью сколько с элементами мышления.

Истинное - это согласующееся, пишет Хайдеггер. То есть традиционно "истинна есть приравнивание познания к вещи". Совпадение вещи с тем, что о ней мыслилось и с другой стороны совпвдение суждения с вещью. Эти два аспекта Со-глас-ования весьма различны - вещь ДОПУСКАЕТ к себе мышлкние по другому чем мышление ВПУСКАЕТ в себя вещ. Возможно, что именно ассиметрия такого согласования и создает проблемму "сущности".

Далее рассматривается замечательный средневековый пассаж о том что все вещи созданны (истинно) в соответствии с божественной идеей (истина как таковая) поэтому приравнивая мышление к вещи мы сообразуем его с божественной истинной равно как сами являясь тварными существами, имеем полное право соответствовать всевышнему замыслу и истинной связи в нем со всеми остальными вещами. Иными словами истина оказывается возможной благодаря принципиальной ДОСТУПНОСТИ вещи как акта творения, при этом сам акт и его движущие силы выпадают за скобки.
Любопытно, что при этом несовершенство вещи (сравните с погружением в материю у Плотина) как икажение (отступление) замысла творения, оказывается принципиально недоступно(непредсказуемо) мышлению, являясь постоянным, онтологически "Неистиным". В связи с этим можно не согласиться с Хайдеггером в том что "неистинность как противопрложность истины может быть устранена" даже при восприятии чистой сущности истины.

[Царёв Павел]

Хайдеггер М. Логика его размышлений над сущностью истины.
1.Истинное нельзя определить через действительное, потому, что фальш, ложь тоже действительны, но не являются истиной.
2. Истину определяют как согласующееся (истина есть согласованность высказывания с вещью), Но каким образом можно согласовать высказывание (слова) с вещью?
3.Теологическое решение вопроса о согласовании изящно (вещи существуют, поскольку они созданы в духе божием – idea и поэтому отвечают требованиям идеи (правильны) и в этом смысле являются "истинными". Человек тоже является творением Божьим, имеющим способность приравнивать (сравнивать) свои идеи НЕ С САМИМИ вещами, а с их idea, на основании чего достигать согласования идей, называемого истиной), однако такое решение Хайдеггера не устраивает (наверно, из-за теологичности).
4. Согласование высказывания с вещью, по Хайдеггеру происходит посредством содержащегося в высказывании ПРЕДСТАВЛЕНИЯ (без «психологических» и «теоретико-познавательных» мнений) о вещи. Это представление (видимо, вначале лишь «допущение, что вещь расположена перед нами» - открытость к восприятию «откровения» вещи, «простое сущее») должно повторить всё, что свойственно самой вещи (представляемому) при абсолютной «открытости» того и другого друг другу. Грубо говоря, ничто в представлении о вещи не должно противиться восприятию вещи, что раскрывается в сравнении поведения вещи и «усложняющегося» представления о ней при взаимной открытости того и другого. Достижение такой тождественности означает (по Хайдеггеру), что вещь (присутствующее в представляющем как нечто устойчивое –сущее) «может (пред) ставить себя в своей собственной сущности как то, о чем может быть сказано». Таким образом уподобление или согласование высказывания с вещью происходит на уровне представления, содержащегося в высказывании о вещи. Но…
5. Наличие представления о вещи, устойчиво существующего тождественно вещи, ставит вопрос о возможности существования самого такого представления в сознании.
6. Прежде всего, должно существовать указание: «ориентироваться по предмету и согласовываться с правильностью», т.е. сознание должно отдать себя «в распоряжение связующих правил», которые ему диктует существование вещи в открытости к восприятию своего существования. Способность сознания «отдавать себя» во власть навязываемых ограничений и правил извне согласно СОБСТВЕННОМУ указанию, и есть проявление СВОБОДЫ сознания, при наличии которой лишь и возможно достижение истины (согласования представления, содержащегося в высказывании, с вещью).
7. Поскольку же истина достигается ТОЛЬКО благодаря свободе мышления, то именно свобода мышления и есть СУЩНОСТЬЮ истины.
8. «Но ведь в понятии свободы мы не мыслим истину, а тем более ее сущность. Поэтому утверждение, что сущность истины (правильность высказывания) есть свобода, должно казаться странным. Поместить сущность истины в свободу- не значит ли это - отдать истину на усмотрение человека?» - далее задаётся вопросом Хайдеггер и переходит к рассмотрению понятия свободы.
9. «Свобода является основанием внутренней возможности для правильности лишь в силу того. что она получает свою собственную сущность от более первоначальной сущности единственно существенной истины». И Хайдеггер начинает «копать» своё сознание в поисках первоначальной «первоначальной сущности единственно существенной истины. Начинает он с первого явления свободы, как сущности истины. Это явление – открытость сознания «для откровения открытого», т.е. сущего, как простого, того, что встречается КАЖДЫЙ РАЗ (неизменного, устойчивого) в открытом поведении сущего. Но открытость, как свобода, обусловливается свободой ДОПУЩЕНИЯ бытия сущего. Подобное допущение суть экзистенция, раскрывающая способ бытия человеческой личности, т.е. свобода, имеющая своё основание в неотъемлемости способа бытия человека, свобода, связанная с СУЩНОСТЬЮ человека. Более того, «Человек обладает свободой не как свойством, а как раз наоборот: свобода, эк-зистентное, раскрывающееся бытие наличного владеет человеком и притом изначально».
10. Таким образом, истина, как ПРОДУКТ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО разума, существующая, опять же, в человеческом мышлении, имеет, благодаря единственно, свободе (открытости сознания) не только ВОЗМОЖНОСТЬ своего существования, но и есть выражением экзистенциальной свободы, «владеющей человеком и притом изначально». Поэтому-то сущность истины есть СВОБОДА.
11. Однако свобода полагает возможность не только допущения сущего, но и в допущении сущего не таким, какое оно есть: «Сущее в таком случае закрывается и искажается. Кажимость становится господствующей». На то она – и свобода. Полагая свободу СУЩНОСТЬЮ истины, Хайдеггер утверждает, что: «неистина ДОЛЖНА возникать из сущности истины», т.е. из экзистенции свободы, что служит ему аргументом в правильности понимания сущности истины. Таким образом, если сущность истины – экзистенциальная свобода открытости сознания сущему, то сущность неистинны – та же экзистенциальная свобода, но закрытости сознания для сущего.
12. Далее Хайдеггер показывает, каким образом появляется и сосуществует неистина с истиной, интерпретирует неистину как поиски. И в конце он показывает, что философия, как «правительница СОБСТВЕННЫХ законов», как раз, и есть та область знания, которая, обладая своей свободой, не только наиболее подходит для иллюстрации сущности истины, как свободы, но и есть наиболее подходящей областью знания для поиска истины.
Как бы не исказило моё примитивное мышление творение знаменитого философа современности (не раз, наверное, он в гробу перевернулся), тем не менее, трудно отвергать тот факт, что идея статьи заключается в обосновании тезиса: «Сущность истины – есть свобода». Следовательно, по-моему разумению, обсуждение этой статьи должно быть обсуждением самого тезиса и аргументации его.

[Царёв Павел]

(продолжение).Однако уже PhW, предложивший эту статью к обсуждению, в своей, ещё более своеобразной интерпретации, чем моя, мыслей Хайдеггера, даже не упоминает слова «свобода». Впрочем- хозяин – барин. Может, его, действительно, интересовал частный вопрос: может ли «неистинность как противоположность истины может быть устранена». Только чтобы не соглашаться с Хайдеггером, надо хотя бы дочитать его статью до конца. А у меня, почему-то, возникла мысль, что PhW закончил своё вдумчивое чтение статьи Хайдеггера именно на этой цитате, хотя Хайдеггер уже там (в 1/3 по объёму) ясно указал, что подобное следствие следует из ТРАДИЦИОННОГО понимания истины, как согласования (т.е. не из его идеи о том, что сущность истины – свобода). Сам же Хайдеггер утверждает: «неистина ДОЛЖНА возникать из сущности истины»…
На призыв PhW откликается Федя. Его тоже интересует не собственно понимание Хайдеггером сущности истины как свободы, а то, что Хайдеггер отвергает: «"Истинное, это - действительное". Со всей своей искренностью Федя «поверяет» своё мировоззрение этой формулой, и естественно, приходит к выводу о «согласии» того другому, совершенно игнорируя мысль Хайдеггера о том, что фальш, ложь – тоже – ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ (раз они ЕСТЬ), относя их к не-действительному.
Людмиле, тоже, в общем-то, идея Хайдеггера «по фигу». Конечно, воздержаться от обоснования своего тезиса: «Истинное – это неизменное» можно, но хотя бы пару слов о понимании истины самим Хайдеггером?.. Ведь это – ОБСУЖДЕНИЕ его статьи!
Итак, пока мы имеем две рекламы своего понимания истины и ничего – о статье Хайдеггера.
Несколько пытается исправить положение PhW (всё-таки его тема). Делая героическое усилие над собой, как противником теории отражения, он, придерживаясь Хайдеггера, указывает, что без связи с ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ действительность не может быть критерием истины. Неосторожная его реплика по поводу истины, «как неизменного», даёт повод Людмиле продолжить развитие своего представления об истине. В «наказание» за это PhW отсылает её… не к Хайдеггеру, а к Лецзы, хотя Хайдеггер, определяя сущностью истины свободу, также ПРОИЗВОДИТ истину из «трансцендентальной сущности», которая, правда, не «СВОБОДНА от какой либо истинности», а сама свобода.
Федя, который, очевидно, прочитал ещё меньший отрывок статьи Хайдеггера, чем PhW, принимает, в принципе, риторический вопрос PhW («Почему вообще возможно совпадение понятия с вещью?») (риторический, потому как сам Хайдеггер половину содержания своей статьи выделяет именно для объяснения этой возможности), добросовестно излагает свою теорию с точки зрения согласования, где согласованию отводится скромная роль в человеческой коммуникации и конвенции.
Людмила, уставшая читать одно и то же, пытается «вразумить» Федю по поводу его мировоззрения, на что, естественно, откликается PhW.
Людмила возвращается к мысли PhW (Лецзы?) о том, что сущность (порождающее) не может быть порождённым и намекает на то, что пора, действительно, переходит от истины к сущности истины. Причём, её тревожит не Хайдеггеровский тезис о том, что сущность истины – свобода, а свобода от истины, хотя если истина = это НЕИЗМЕННОЕ, как можно от неё быть свободным? И далее: «не имеет ли в … эта "трансрациональная сущность" отношение непосредственно к нам, СВОБОДУ которой Господь указал нам столь ревностно хранить?».. Наконец-то прозвучало: «свобода», но в каком контексте? То, что на это указал Бог, причём, звучит, как парадокс: сначала «запретил», а потом «указал нам ревностно хранить».
Не удивительно поэтому, что Алексей Воробьёв, мягко заметил, что Хайдеггер – «мутный» - сходу не понять, но беды, в общем-то, нет: «Люди, конечно, иногда имеют склонность потолковать об истине и без всякого Хайдеггера». Правда, продолжение: «но к истине эта склонность может и не иметь отношения» вызвало массу возмущённых откликов, типа: «давайте не делать иконы из того что требует осмысления и вдумчивого анализа» или: «Любое утверждение…представляется сложным…это, тем не менее, не является непреодолимым препятствием к обсуждению темы». Какой темы? Статьи Хайдеггера?.. Где это обсуждение?.. Тем не менее, Алексей Воробьёв мягко извинился: «Вообще-то публичность толков Хайдеггер не оценивает как уничижительно-негативный экзистенциал. Это один из модусов несобственного способа бытия в мире в качестве повседневности. Люди говорят потому, что имеют такую возможность…», намекнул: «Хайдеггер же не уставал настаивать на том, что тут как раз главное – это то, от чего мы в этом случае удаляемся…» и пожелал успехов. Общественность успокоилась, тем более, что в промежутке между двумя сообшениями А. Воробьёва о статье Хайдеггера высказался Странник. Правда, на мой взгляд, несколько странно: «Кстати, о возможности как категории я не нашёл никакого упоминания как ни в тексте о сущности истины…». Н-ну, по-моему (не обращал внимания) ни о какой философской категории, используемой в тексте, Хайдеггер не говорил как о категории. Зато саму категорию возможности он для объяснения «процесса согласования» и сущности истины использовал активно (целый параграф (2) назван: «Внутренняя ВОЗМОЖНОСТЬ согласованности»). Конечно, если Странник искал возможность существования вещи, так сказать, во внешнем мире, тогда его, конечно, не устроила возможность существования представления о вещи, ведь Хайдеггер в своей статье берёт за данное, что вещь, действительно, существует. И, на мой взгляд, ДОПУЩЕНИЕ БЫТИЯ сущего и есть признанием ВОЗМОЖНОСТИ такого бытия.
Несмотря на живую мысль Странника о Хайдеггере, «обсуждение» статьи Хайдеггера вернулось «на круги своя». Людмила: о неразрывной связи понятия и вещи, которой, по большому счёту, у неё не существует («Существования вещей вне сознания или только в самом сознании?! Я разделяю второе» - значит, понятия и есть вещи). PhW начинает рассуждать о диалектике возможности и действительности, при этом забывая, что возможность УЖЕ содержится в действительности, поэтому можно сказать, что возможность в этой действительности суть часть действительности до тех пор, пока сама не стала действительностью. Федя поясняет, что все образы и понятия вне человека не существуют, как не существуют вещи сами по себе. И.т.д.
Эпилог: «Ксари, мы же здесь как бы Хайдеггера обсуждаем…». «Надо же! А слона то не приметил!».
Привет, Ксари! Как всегда, завидую Вашей лаконичности. Остальным: удачи в «обсуждении» статьи Хайдеггера.
С уважением. Павел.