[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный "О сущности истины", Oбсуждение статьи Хайдеггера

[PhW]

Предлагается обсуждение статьи Хайдеггера "О сущности истины"
http://www.philosophy.ru/library/heideg/verit.html

Убедительная просьба прочитать обсуждаемую главу прежде чем писать сообщение.

В начале статьи автор риторически спрашивает: не является ли вопрос о сущности истины слишком всеобщим, абстрактным и пустым?
Почему обобщенный ответ обыденного рассудка хуже чем простое незнание сущности истины?

С точки зрения обыденного сознания практически все философские вопросы окажутся пустыми и излишне абстрактными. Но особая "опустошенность" вопроса о сущности истины заключается в его постоянном присутствии и одновременном ускользании в размытость всеобщего, как тени вещей из мифа Платона об истине. Заключается ли в сущности истины ее существование? Если да то она субстанциональна если нет, то сводима лишь к предикату суждения?

1. Привычные понятия истины

В примере с фальшивым золотом Хайдеггер говорит,что действительность чего либо не является критерием истинности, как фальшивое золото "не истинно" но исключительно в силу того что мы заранее (apriori) определили истинность "истинного" золота. Поэтому "истинным или ложным мы называем наши высказывания о сущем" которое в принципе может и не существовать но понятийно присутствовать в суждении и быть логически связанным не столько с реальностью сколько с элементами мышления.

Истинное - это согласующееся, пишет Хайдеггер. То есть традиционно "истинна есть приравнивание познания к вещи". Совпадение вещи с тем, что о ней мыслилось и с другой стороны совпвдение суждения с вещью. Эти два аспекта Со-глас-ования весьма различны - вещь ДОПУСКАЕТ к себе мышлкние по другому чем мышление ВПУСКАЕТ в себя вещ. Возможно, что именно ассиметрия такого согласования и создает проблемму "сущности".

Далее рассматривается замечательный средневековый пассаж о том что все вещи созданны (истинно) в соответствии с божественной идеей (истина как таковая) поэтому приравнивая мышление к вещи мы сообразуем его с божественной истинной равно как сами являясь тварными существами, имеем полное право соответствовать всевышнему замыслу и истинной связи в нем со всеми остальными вещами. Иными словами истина оказывается возможной благодаря принципиальной ДОСТУПНОСТИ вещи как акта творения, при этом сам акт и его движущие силы выпадают за скобки.
Любопытно, что при этом несовершенство вещи (сравните с погружением в материю у Плотина) как икажение (отступление) замысла творения, оказывается принципиально недоступно(непредсказуемо) мышлению, являясь постоянным, онтологически "Неистиным". В связи с этим можно не согласиться с Хайдеггером в том что "неистинность как противопрложность истины может быть устранена" даже при восприятии чистой сущности истины.

[PhW]

Павел, вы: "движении «ПРОТИВ времени». Почему – против?..
Это навеянные статььей "мысли в слух" собственно не связанные на прямую с Хайдеггером. Обычно все-таки вещ является нам не вся сразу в "сиянии истины" а в некоторой необходимиой хронологии явлений из которых она собственно и собирается как бы по "уходящим следам". Идя таким образом назад против хронологии событий вещи мы насамом деле приближаемся к ней (в понимании). Поэтому вещь в определенном смысде "невидима" (не явленна) в настоящем. Человек от нее постоянно "отстает" и чтобы это компенсировать он забегает впереди-себя и вещи, встречая ее в настоящем в обратном направдении «ПРОТИВ времени».

[Царёв Павел]

Мысли по поводу… По поводу логики (точнее), НАЛИЧНОГО (выраженного) мышления Хайдеггера. Думаю, что чем начал – тем и закончу своё краткое участие в диспуте. Вопреки Алексею Воробьёву я обратился к другому тексту Хайдеггера «Изречение Анаксимандра» И не жалею. Что ( так думаю) я понял, учитывая мысль Хайдеггера о философии как о неком СРЕДНЕМ между наукой и искусством? Рассматривая в качестве примера ЕДИНСТВЕННОЕ изречение Анаксимандра, дошедшее до нашего времени, Хайдеггер делает герменевтическую попытку проникновения в его суть на основании того, что истина проникновения находится там, где развитие чего-либо находит свой конец. Конец же определяется, когда это развитие «догоняет» начало, ЗНАЧИТЕЛЬНО ОПЕРЕДИВШЕЕ «позднее»… ПОЧЕМУ это «продвинутое» начало более прогрессивно, чем позднее, как РАЗВИТИЕ этого начала – разговор особый. Важен, на мой взгляд, ключ, который даёт Хайдеггер к своему ФИЛОСОФСКОМУ мышлению, если принять, что современный этап РАЗВИТИЯ философии им берётся в качестве определённого «последнего крайнего». Тогда на данном этапе «истина философии» может открыться в возвращении на СОВРЕМЕННОМ этапе к ИЗНАЧАЛЬНОМУ способу философствования, когда философское мышление было сродни «прапоэзии» (собственно, ЕЩЁ неразделимо с мифом).
А теперь – о собственных ощущениях и размышлениях о прочитанных хайдеггеровских текстах. Начиная с Аристотеля, страстью которого была каталогизация знаний и тщательная проработка ОПРЕДЕЛЕНИЙ понятий и после периода классической немецкой философии в философии утвердился определённый чёткий РАЦИОНАЛЬНЫЙ стиль мышления. Возьму, к примеру, свою рефлексию прочтения текстов Гегеля. На мой взгляд, Гегель совершает ПЕРЕХОД от одного понятия к другому таким способом. Содержание и объём исходного понятия даются сначала в устоявшейся трактовке. Потом Гегель производит некое «размывание» границ этого понятия под ОПРЕДЕЛЁННЫМ углом умозрения: конкретно: находит ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ВНУТРИ содержания или объёма понятия. Эта противоречивость «размытого» в сознании понятия даёт ему возможность ПЕРЕЙТИ к ДРУГОМУ понятию уже С ИЗНАЧАЛЬНО заданным самим переходом определённым смыслом, придающим некоторую новую смысловую законченность и исходному понятию. Т.е. происходит некое чередование изначальной определённости, «размывание» в мышлении этой определённости и переход к НОВОЙ определённости. Мы привыкли к такому (подобному) мышлению, а потому вправе ожидать того же и от хайдеггеровских текстов. Но у Хайдеггера стиль философствования ДРУГОЙ. Также, вроде бы, берётся изначальное определение понятия. Также происходит «размывание» смысла этого понятия, но более не за счёт АНАЛИЗА его содержания и объёма, а за счёт использования СИНОНИМИЧНОСТИ, «перекрещении» смыслов близких к изначальному и связанных с ним понятий. Более того, «размывание» происходит за счёт «затушёвывания» субъект-объектных границ, обуславливая переход к метафоричности, мифологичности. Одновременно «расплывающийся» смысл понятия приобретает довольно чёткие черты: некоторые РАЗНОПЛАНОВОСТИ понимания, «параллельности», ибо эти черты не пересекаются. «Начала и концы» этих черт «теряются» в общей размытости (недосказанности, ТАЙНЕ) изначального понятия. Далее привычно ждёшь некоторой заключительной дефиниции, которая бы объединила эти черты в единое целое. И дефиниция появляется. Но новый смысл, придающийся ею изначальному понятию, не объединяет означенные ранее Хайдеггером параллельности понимания изначального понятия в ОДНО целое. Этот смысл, принимаемый Хайдеггером за основной, НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ этим параллельностям. Говоря языком формальной логики, Хайдеггер НЕ ПРИДЕРЖИВАЕТСЯ строго закона тождества, а только в некоторой «неопределённой в себе» ОБЛАСТИ. За счёт этой же неопределённости к его размышлениям неприменимы в своей строгости ни закон противоречия («размытость» границ субъект-объекта, «параллельность» черт, обычно трактуемых как противоположности), ни закон исключённого третьего. Есть ОПРЕДЕЛЁННОЕ дефиницией МНОЖЕСТВО, каждый член которого несводим к определению принципиально. Эти элементы множества лишь не противоречат их дефиниции. Таким образом, мышление НЕ ПОЛУЧАЕТ ПРИВЫЧНОГО результата: некоей точки свершившейся рефлексии. Мышлению остаётся лишь смириться с таким НЕОБЫЧНЫМ результатом и попытаться следовать дальше за явлением хайдеггеровского «мышления вслух» (напр. от понятия истины к понятию сущности истины). Но как? На этом пути сталкиваешься с той же РАЗНОПЛАНОВОСТЬЮ понятий, отягощённой разноплановостью нового смысла исходного понятия. Причём, «черты» двух последовательно мыслящихся понятий неожиданно переплетаются, на первый взгляд, причудливым образом, который НАДО отследить для приобретения целостности понимания Хайдеггера. У меня лично возникает при этом чувство насильственного «расширения мышления», безуспешно пытающегося свершить, наконец, долгожданный акт рефлексии, пытающегося «схопнуть» из разноплановости в точку (линию) своего Я-понимания, Я-приобщения. Сознание «соскальзывает» из «объёма» на «угол зрения» (не только у меня, но и, например, у PhW). Однако этого делать НЕЛЬЗЯ, как нельзя под изречением Анаксимандра («Из чего же происхождение (есть у вещей), туда также происходит их пропадание по необходимому; а именно, они выдают друг другу право и пени за несправедливость по порядку времени») понимать «некий род плодосеменного хозяйства в равнопребывающем домострое природы». Это будет своего рода проекцией мировоззренческой СУЩНОСТИ Анаксимандра на поверхностное (плоскостное) «скольжение» устоявшегося мышления современного человека. «Плоскостное, поверхностное» здесь не есть признаком примитивности, а признаком внешности восприятия сознания имеющего другой объём, другую глубину…другой ПРИНЦИП построения-«дискурсивно-дискретный», несовместимый с предлагаемым.

[Царёв Павел]

Осознав приведённое мною выше, я задумался: а действительно ли предлагаемый Хайдеггером способ мышления суть, безусловно, дальнейшее развитие всего мышления?
PhW заметил: «Любопытно что в аналитической философии (США и Британия) Хайдеггера серьезно не воспринимают (считая Баварским Магом)». Неудивительно, ибо «каскад взаимных несостыковок» происходит НЕ ОТТОГО, что мы не знаем философского наследия Хайдеггера в достаточном объёме, а потому что ищем в нём то, чего НЕТ. Кратко поясню. Хайдеггер полагает, что вернувшись к началам философии с обогащёнными нынешним философским багажом, мы обретём полноту, знание истинного смысла и предназначения философии. С этой целью он, в частности, и «ныряет» в глубину веков – к первому дошедшему до нас философскому изречению, к НАЧАЛУ. Там он и находит первичную неразделённость субъект-объекта, поэтичность мышления (именно, кстати, в поэзии нас покоряет, прежде всего, подобная неразделённость), которому, как раз, и свойственны особенности хайдеггеровского мышления (переплетение оттенков смыслов близлежащих понятий, незаконченность, тайна («неясность черт»), нерефлексированный переход и т.д.). Но, естественно, что он не хочет взамен приобретения «объёмности», разноплановости мышления жертвовать ДОСТИЖЕНИЯМИ философии в дальнейшем её развитии. Что это, конкретно, значит? Рассуждать о современных вещах, понятиях новым-старым способом? И это приведёт к прогрессу? Как можно подобное пред-положение ПРОВЕРИТЬ?.. А что, если не следовать ДО СЕГОДНЯШНЕГО дня, а остановиться на конце ранней древнегреческой философии? Не буду перечислять аргументы, но философские рассуждения Платона, являющиеся некоторым рубежом, переломом между ранней древнегреческой философией и классической древнегреческой философией, очень напоминают рассуждения Хайдеггера (на мой взгляд): тот же «узел» близкородственных понятий, та же неопределённость определений, то же кажущееся «стягивание» параллельных смыслов к выводу (кажущееся – потому как «стягивание» как бы компенсируется увеличением неопределённости; так, например, Хайдеггер «стягивает» параллельные смыслы истины, открытости, возможности и пр. к понятию свободы, которое из понятия свободы представления вырастает до экзистенциального способа бытия самого человека). В чём общность философии Платона от первых философов? Не вдаваясь в подробный анализ, можно сказать, что первые древнегреческие философы УСМАТРИВАЛИ первоначала всего сущего, преимущественно, в видимом, материальном: вода, земля, воздух. Платон, через «нус» Анаксагора, пифагорейское «число» также УСМАТРИВАЛ свои первоначала сущего в идеях (идея – с греч. «то, что видно»). В чём же отличие философии Платона от философии первых философов? Особенностью Платона было ТОТАЛЬНОЕ описание как СВЯЗЬ первоначал с окружающим человека миром. Эта тотальная описательная связь, как раз, и являлась в мышлении как ПЕРЕХОД понятий очевидного ПЕРВОГО к ОЧЕВИДНОМУ окружающему. Это, конечно, был гигантский шаг вперёд по сравнению с простым «УСМАТРИВАНИЕМ» единого, первого во всём последующем (или «каждого – в каждом») Но этот переход был, в основном, ПРОИЗВОЛЬНЫМ, стихийным, если угодно – интуитивным. Именно вниманием к этому переходу ЗАКОНЧИЛСЯ этап развития ранней древнегреческой философии и начался период классической древнегреческой философии. Аристотель создал НАУКУ логику. Что это значило для прогресса мышления? Напомню, для УСМАТРИВАНИЯ ОЧЕВИДНОГО первого в ОЧЕВИДНОМ окружающем, в общем-то, не нужен ПЕРЕХОД. Переход нужен для представления первого и ВСЕГО окружающего в качестве ОДНОГО ЦЕЛОГО. Что дала НАУКА логики мышлению? Она дала возможность перехода не очевидного к очевидному, а перехода очевидного к НЕОЧЕВИДНОМУ. Разве это – не огромный шаг вперёд? А что при этом мышление потеряло? Неопределённость, создающую возможность для РАЗНОПЛАНОВОСТИ мышления, ВИДИМОСТЬ целостности (замечу: не только в прямом смысле видимости ( «То, что видно, оче-видно»), но и в переносном «кажимость» («то, что КАЖЕТСЯ, а не есть таковым»)). Отсюда – первый мой вывод: в определённое историческое время ИЗНАЧАЛЬНОЕ философское мышление проиграло строго определённой дискурсии.
Далее я задался вопросом: а ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли мышление потеряло разноплановость и видимость целого? Легковесно считать формальную логику рассудочной. Тому противостоят изощрённые, с тончайшими оттенками рассуждения схоластов, тому противостоят учение Декарта, Лейбница и Канта. Разве их рассуждения согласно канонам формальной логики можно назвать чисто рассудочными?
Кроме того, можно ли считать, что разноплановость мышления ПОЛНОСТЬЮ исчезла в формальнологическом мышлении? Обнаружение новой «черты» (свойства, отношения) в понятии, обнаружение нового стиля («схемы») движения мышления (напр., отрицание отрицания) являются причинами, по которым мыслитель бросает понятие в «переплавку» неопределённости, ПРЕОБРАЗУЕТ понятие, как то мной показано на примере Гегеля. Различие между «первичной» философией и «логической» (рациональной?) в том, что для первой неопределённость сохраняется на всём протяжении размышлений, включая и вывод, а для второй: смена неопределённости строгой каузальностью.
Отсюда мой второй вывод: в логическом мышлении ИЗНАЧАЛЬНО содержится ЕДИНСТВО философии первых философов и дальнейших достижений философии. Можно говорить об их соотношении, но не о «потере» первого и стремлении к нему вернуться с «новым багажом», что бы означало «откат» философии в прошлое.
Казалось бы бесспорным, что преобладающая в первой философии ДИФФУЗНОСТЬ мышления позволяет держать предмет размышлений в ЦЕЛОСТНОСТИ представления. Но недостаток объёмности, РАЗНОПЛАНОВОСТИ «логичной» рациональной философии компенсируется последней с помощью РАЗНОУРОВНЕВОСТИ мышления о мыслимом.
Отсюда мой третий вывод: нет никакой необходимости возвращаться к мышлению именно первых философов (отдельно- и Платона). Ведь уже Аристотелю удалось «сбалансировать», удержать в единстве представление о целом и проделанную им глубочайшую детализацию этого целого с помощью дефиниций, соединённых созданной им логикой.
Исходя из сказанного я не вижу смысла в дальнейшем своём участии в диспуте, ибо являюсь представителем именно рациональной философии.

С уважением. Павел.

[Федя]

Отсюда мой третий вывод: нет никакой необходимости возвращаться к мышлению именно первых философов (отдельно- и Платона). Ведь уже Аристотелю удалось «сбалансировать», удержать в единстве представление о целом и проделанную им глубочайшую детализацию этого целого с помощью дефиниций, соединённых созданной им логикой.
Исходя из сказанного я не вижу смысла в дальнейшем своём участии в диспуте, ибо являюсь представителем именно рациональной философии.

Спасибо за философскую кристаллизацию моих предчуствий.
Но "возвращаться к мышлению первых и последующих философов" необходимо человеку для поиска неопределенностей своих представлений, как стимула к дальнейщему размышлению.
Удавшаяся сбалансированность в единстве представлений о целом и дефиниции, соединенные логикой Аристотеля,требуют нового этапа развития философии-этапа осознания механизмов взаимодействия частей целого мира, как образов и представлений (дефиниций) мира человеческого сознания. В этом я вижу вектор формирования рациональной философии-осознание мира через осознание механизмов самого осознания.