Проблема Ничто в современной философии.
Давайте посмотрим, какие предъявляются на сегодняшний день доказательства существования Ничто, и какие есть аргументы против этого: Существует ли несуществующее (pro- ( А. Н. ЧАНЫШЕВ ТРАКТАТ О НЕБЫТИИ (версия 2005 г.))
и contra- (Розов Н.С. ФИЛОСОФИЯ НЕБЫТИЯ:
НОВЫЙ ПОДЪЕМ МЕТАФИЗИКИ ИЛИ СТАРЫЙ ТУПИК МЫШЛЕНИЯ?)?
1. Pro: : «доказательство от времени: существование настоящего предполагает существование прошлого и будущего, т. е. того, чего уже или еще нет. Это временный модус небытия»;
contra- «Существование прошлого означает вовсе не то, оно существует сейчас, а то, что оно существовало ранее. Причем, это существование широко и разнообразно представлено в настоящем в форме всевозможных следов и следствий, которые изучаются многими естественными и историческими науками (от астрономии, геологии, гляциологии и эволюционной биологии до археологии, исторической демографии, исторической социологии, истории литературы и истории философии). Что же изучают все эти науки: бытие или небытие? Смело можно утверждать, что внимание фиксируется на том, что было, т.е. на бытии, но в модусе прошлого. Таким образом, временной модус имеет именно бытие, а вовсе не небытие. А.Н.Чанышев вводит свое небытие в метафизику примерно так же, как Гоголь вводит Нос, Достоевский — Двойника, а Евгений Шварц — Тень в свои художественные произведения. Тень-Двойник ловко встает на место оригинала, присваивает его облик, имущество, положение, женщин и саму жизнь.
Сложнее обстоит дело с будущим. Обычно нельзя с полной уверенностью утверждать, что именно такое будущее произойдет (будет существовать), поскольку реальное будущее может оказаться иным. Зато даже минимально реалистический взгляд не может не признать, что какое-то будущее известных в настоящем и прошлом частей бытия (а это, прежде всего, небесные тела, горы, моря и океаны на планете Земля) будет иметь место, даже в случае трагической гибели человечества и даже жизни на планете. Иными словами, бытие также безусловно будет продолжаться в будущем. Субстанциональность небытия аргументом «от времени» доказать не удалось».
2) Pro: «доказательство от пространства: существование чего-либо в том или ином месте предполагает несуществование его в другом месте. Это пространственный модус небытия»;
contra-: «в самом «доказательстве от пространства» явственно видно, что небытие наделяется «пространственным модусом» только на основании того, что где-то что-то существует, иными словами, имеет определенную пространственную характеристику. Еще раз подтверждается догадка о том, что чанышевское небытие — это всего лишь метафизическая аватара шварцевской Тени, незаконно присваивающей все атрибуты оригинала — бытия»
3) Pro; «доказательство от движения: движущееся тело есть там, где его нет, и его нет там, где оно есть. Это мобильный модус небытия»;
contra- : ««Быть где-то» не означает «покоиться в одной точке». Покой вообще редок и относителен. Для элементов бытия характерно движение и изменение, но от этого они не перестают существовать. Вновь небытию незаконно приписывается модус, украденный у бытия»;
4) Pro: « доказательство от возникновения нового: новое это то, чего не было в причинах и условиях, это новое породивших. Но где оно было, когда его не было? В небытии. Это эмерджентный модус небытия»;
contra-: «любое новое существовало своими частями, аспектами, предпосылками в породивших его условиях и причинах. Чтобы опровергнуть этот тезис, нужно либо предъявить случай возникновения чего-либо из ничего (ссылки на «священные тексты» не принимаются), либо доказать, что в условиях и причинах не было ничего от возникшего нового (что следовало бы квалифицировать как чудо, однако, реалистский пафос «Трактата о небытии» ни Бога, ни чуда не признает).
Где же было новое во всей его целостности до его возникновения? Простой ответ — его как такового вообще не было. Метафизически затуманивающий ответ: если не было в бытии, значит, было в небытии. Небытие оказывается подобным буддийской «сокровищнице сознания», полной семян всех возможных идей и вещей, либо же платоновскому миру вечных эйдосов, среди которых, разумеется, всегда существовали эйдосы всего того, что в видимом мире возникает впервые.
Спор о том, наполнено ли небытие всем тем, что когда-либо возникнет, бесперспективен: у нас просто нет доступа, даже умозрительного, не говоря уже об опытном, к этой сфере. Против таких метафизических и теологических фантазмов есть только одно старое, но надежное и проверенное оружие — бритва Оккама: не умножай сущности сверх необходимости. Худо-бедно справляемся с пониманием и объяснением возникновения нового в естественных и даже в социальных науках, никак не привлекая идею о наполненном всем ждущим возникновения новым в небытии. Значит и не следует об этом говорить».
5) Pro: «доказательство от противоположностей: миры и антимиры, частицы и античастицы, положительные и отрицательные числа, вообще все противоположное погашает друг друга в небытии и возникает из него, как из нуля (система координат)»;
contra-: «Перед нами — чисто поэтическое, в рациональном отношении совершенно безответственное и лишенное даже попытки аргументировать, обобщение. Обсуждать нечего»
6) Pro: «доказательство от различия: все сущее, всякое конкретное есть не столько то, что оно есть, сколько то, что оно не есть. А потому А, что оно не В, не С, не Д и т. д.»;
contra-«В реальности (за пределами языковых игр в метафизике) почти никогда нет надобности определять какое-либо А («корову» или «белое» или что-либо еще) через то, чем оно не является. Это бессмысленно или же попросту невозможно, как невозможно определить локализацию вещи в пространстве, перечислив все места, где она не находится. Понятия определяются либо остенсивно указанием на пример, либо через сходство с образцом, либо через квалификацию характеристик объектов и их значений, либо иными позитивными способами, указывающими на существующие признаки.
Действительно, при проведении границ между объектами или группами объектов бывает значимо отрицание (по эту сторону тот же вид или тип, а по другую — уже другой), но оно играет сугубо техническую роль для различения объектов, имеющих всегда позитивные характеристики существования. Корову иногда требуется отличать от быка, от теленка, от буйвола, от коровы другой породы, но это вовсе не означает, что она сама является всего лишь отрицанием «не-коров».
Само различие, любое различие может быть установлено только в сущем как части мира, как проявлении бытия. Пресловутое «доказательство от различия» очередной раз демонстрирует контрабандное использование свойств бытия для утверждения мнимого существования небытия».
7) Pro: «доказательство от случайности: случайно то, что может быть, а может и не быть, следовательно, существование случайности предполагает существование небытия»;
contra-: «…житейский пример случайности. Встречу я сегодня на улице своего знакомого, или не встречу, — дело случая. Действительно, встреча как некое позитивное явление бытия может произойти, а может и не произойти. В последнем случае ей можно приписать небытие (встречи не было). Действительно ли отсюда можно сделать вывод о существовании небытия? Вовсе нет, речь по-прежнему идет только о характеристиках и значениях признаков, присущих явлениям бытия… А можем ли мы работать со случайностью, считая ее позитивной характеристикой позитивного явления бытия? Очень даже можем. Например, каждый знает, когда и где больше, а когда и где меньше вероятности встретиться с определенным знакомым, или вообще со знакомыми. Случайность — такой же атрибут бытия, как и движение, и возникновение, и различие. О «существовании небытия» случайность никак не свидетельствует».
8) Pro: «доказательство от субстанции: коль скоро существуют свойства акциденции, то должен быть и их носитель субстанция. Но она неуловима, и в вещи нет ничего, кроме совокупности свойств. Как только субстанция получает определенность, она превращается в свойство (ведь нет ни материи, ни духа, а есть материальное и духовное). Следовательно, субстанцией может быть только небытие. И т. д.».
contra-: «В онтологии принято считать, что постоянство вещи задается ее субстанцией — носителем всех акциденций. Интуитивно легко согласиться существованием некоей самости, сохранение которой сохраняет и вещь. Тут же мы попадаем в ловушку, поскольку при вычитании всех воспринимаемых акциденций остается пустота — неуловимое и недоказуемое. Так и появляется возможность полного отрицания субстанциональности вещей (европейский скептицизм и буддийско-индуистская дискредитация окружающего мира как покрова майи), либо же отождествление субстанции с небытием — радикальный вариант А.Н.Чанышева… Поскольку признание субстанции каждой вещи небытием ничего не дает и не может дать ни для переосмысления прежних научных результатов, ни для дальнейшего развития науки (вся она построена на вполне реалистической онтологии положительного бытия вещей, их субстанций и акциденций), то мы фиксируем ловушку в рассуждении, выхолащивающем субстанциональность вещей, и должны предпринять поиск скрытой ошибки.
Главная ошибка видится в абсолютизации границы между бескачественной субстанцией и воспринимаемыми акциденциями. Здесь оказывается вполне релевантной школьная истина диалектики: сущность является, а явление существенно. Операция по вычитыванию, «вырезанию» всех акциденций из вещи была незаконной. Субстанцию составляет не бескачественный остаток, а структура и целостность основных частей и свойств вещи. Субстанция — это эмерджентная, системная целостность акциденций, а вовсе не результат, оставшийся после их вычитания. Именно так работают с субстанциями (сущностями — здесь различие не существенно) все естественные, технические и социальные науки, причем неплохо работают. Разумеется, эта системная целостность принадлежит бытию, она вполне даже уловима через свои акциденции (проявления, признаки, следствия, аспекты и прочее)».
Итак, прежде всего при прочтении «contra-« бросается в глаза то, что Чанышев А.Н., по мнению Розова Н.С. при доказательстве существования небытия выдаёт за небытие само бытие (п.п. 1, 2, 3, 6…(7, 8 -?)). Правильно ли поступает при этом Розов Н.С., думаю, можно выяснить, если определить пусть не сами бытие и ничто (небытие), то хотя бы корпус тех понятий, которые характеризуют бытие и небытие… И лучше всего это сделать в исторической перспективе. Действительно, собственно ПОЧЕМУ возникла проблема бытия и ничто? Традиционно (упуская «мелочи») считается, что началом проблемы бытия и ничто является знаменитое Гераклитовское: «В одну и ту же реку мы входим и не входим, существуем и не существуем». Обычно это интерпретируют в том смысле, что Гераклит, абсолютизируя вечное ИЗМЕНЕНИЕ вещей в мире (круговорот), утверждал тождество сущего (и его – сущего- бытия) и не-сущего (небытия), благодаря тому, что в каждый момент сущее и есть, и, в то же время его нет (ибо и в ЭТОТ момент оно НЕ ТОЖДЕСТВЕННО само себе, т.к. изменяется). Т.е., возвращаясь к проблеме НИЧТО, можно сказать, что Гераклит утверждал РЕАЛЬНОСТЬ Ничто для бытия человека в факте постоянного изменения (существования = несуществования) окружающего мира. Эксплицитно в утверждении Гераклита содержится мысль о том, что всем окружающим человека (и самому человеку) именно вещам (существам, объектам) в каком-то смысле свойственно быть и не быть. По-крайней мере, решая именно этого аспект вопроса бытия-ничто Парменид, охарактеризовал бытие как «то, что ЕСТЬ», если угодно, в абсолюте: «то, что есть ВСЕГДА самим собой, т.е. неизменным, равным ВСЕГДА самому себе (здесь часто усматриваются начала формальной логики: А=А). Собственно, это, надо так понимать, основное определение если не бытия Парменида (Единого), то бытия вообще (судя по дальнейшим вариациям темы бытия-небытия в античной философии). Опять же, естественно, что следуя направленности Гераклитовой мысли, Парменид (и все вслед за ним) искал это истинное бытие в объектах (и «за» объектами), окружающих человека. Здесь самое интересное, что ЗА областью этих поисков оказалось самое ОЧЕВИДНОЕ в философии Гераклита, что имело по определению того же Парменида, претендовать на статус абсолютного бытия. Действительно, если по Гераклиту всё изменяется (не равно самому себе), то ЕДИСТВЕННЫМ неизменным в этом мире остаётся САМО ИЗМЕНЕНИЕ. В некотором смысле этот пробел заполнил Демокрит, провозгласивший движение ТАКИМ же атрибутом бытия (НЕИЗМЕННЫХ атомов), как и форму. Побила же все рекорды, конечно, Марксистко-ленинская, провозгласившая: «В мире ничего нет кроме движущейся материи или материального движения (что, по сути – одно и то же)». Н-да. «То, что ЕСТЬ» можно трактовать весьма широко. Тогда, может, с Ничто нам повезёт больше? Почему, например, Демокрит именно пустоту называл небытием, а не хаотически возникающие «вихри атомов»? Скорее всего, из простого предположения: бытие наполнено ЧЕМ-ТО, небытие – пусто. Чем возможна «наполненность»? Атомами, которые ИМЕЮТ свойства (могут быть обозначены). Если у атомов «отнять» их непроницаемость, форму, движение, то и атомов не будет. Будет пустота – т.е. небытие (собственно, те же мотивы звучат и у Платона в диалоге «Пир» (полнота и скудость). Правда, Розов считает операция по вычитыванию, «вырезанию» всех акциденций из вещи незаконной: «Субстанцию составляет не бескачественный остаток, а структура и целостность основных частей и свойств вещи», но это верно только в отношении субстанции, как потенциальной бесконечности, но не для конечной субстанции и не для субстанции как актуальной бесконечности. Действительно, если предположить, что субстанция – конечна, то в смысле конечности её делимости «атомосидеас» БЕССТРУКТУРЕН, и не имеет частей, в смысле её целостности – она, действительно, бескачественна, ибо КАЧЕСТВО, как эмерджентность, всегда проявляется ВОВНЕ, а у конечной субстанции ВОВНЕ НЕТ. Если предположить, что субстанция – актуально бесконечна, то она принципиально не может образовать (и мыслиться) ЦЕЛОСТНОСТИ, а значит, опять же, не обладает эмерджентным качеством, определяющим её свойства… Конечно, как противоположности, только конечное и только актуальное бесконечное существовать не могут: всегда в той или иной мере человек будет встречать в природе и мыслить потенциальную бесконечность, как синтез этих противоположностей. Но именно потому, что потенциальная бесконечность есть постоянный ПЕРЕХОД от одной крайности к другой, она ОТНОСИТЕЛЬНА. В силу же, как раз, своей относительности потенциальная бесконечность должна содержать в себе (или граничить с…) Ничто… Значит, здесь, вроде бы, и должно находиться НЕЧТО, РАЗГРАНИЧИВАЮЩЕЕ бытие и ничто ПО СУЩЕСТВУ? – В ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ?... Но, собственно, если вспомнить, что относительность, как раз, и является собственным признаком движения, изменения, которое ВКЛЮЧЕНО в бытие, то окажется, что мы «ходим по кругу», т.к., собственно, саму относительность можно назвать ПЕРВЫМ бытием, а АБСОЛЮТНОЕ ЛЮБОЙ противоположности как раз, ПО ЯВЛЕННОСТИ, и будет являться НЕБЫТИЕМ, ибо противоположности В ЧИСТОМ виде не существуют… Но, как раз, абсолютность и является одним из наиболее встречаемых в литературе признаков бытия… Как же вырваться из этого круга мышления («отсутствие дефиниции – неопределённость развёрнутого содержания, а отсюда – и неопределённость объёма понятия Ничто (бытие)»?... Или, всё-таки, есть дефиниция?
Читаю в БСЭ: «Ничто, категория ряда идеалистических систем онтологии, означающая ОТСУТСТВИЕ, небытие конкретного сущего или же отсутствие бытия вообще…». Более полно: «Поскольку всякое сущее есть единство двух аспектов — бытия и сущности, постольку ничто как отрицание аспекта определенности, сущности есть одновременно и отрицание бытия. Но «ничто» не есть «небытие». Здесь разный смысл отрицания. «Ничто» есть отрицание определенности, а небытие есть отрицание существования. Как чистое отрицание «ничто» удерживается только в языке. Все, что существует имеет определенность и поэтому «ничто» нет, но мы способны также отнестись к любой определенности со стороны его отрицания и удерживать эту позицию.[2] Таким образом, «ничто» в этом мире существует благодаря нам, нашей способности негации, как нигилизм есть отрицание ценности мира.[3]
Платон и неоплатоники, Гегель и другие признавали «ничто» как ключевую категорию онтологии (как бог, бытие, абсолют и другие), отрицая принцип из ничего ничто не возникает (лат. ex nihilo nihil fit).
В другом подходе, восходящем к элейской школе древнегреческой философии, «ничто» происходит из формального отрицания и определяется как формально-логическое понятие. Некоторые философы заявляют, что пустота возможна лишь как понятие в сознании человека.[4]
В рамках материалистической философии понятие «ничто» не является философской категорией, так как подобная категория противоречит постулатам неуничтожимости материального мира.
С христианской точки зрения, «ничто» создано Богом, когда Он добровольно ограничил Своё вездесущие. Из ничего и были сотворены и ангелы и видимая Вселенная» (Материал из Википедии)...
Ну и что из этого можно «извлечь» для ума?
1) ничто, как ОТСУТСТВИЕ (небытие) КОНКРЕТНОГО сущего, или бытия вообще?... Почему, в частном случае – отсутствие конкретного СУЩЕГО, а в общем – только бытия?.. Т.е. это различие должно означать для ВСЕГО сущего отсутствие ЕДИНСТВЕННО сущего?.. Вселенная – не есть неким одним?
2) сущее состоит (допустим, в частности – как понимать слово «аспект»?) из сущности = (НАЛИЧИЯ у сущего определённости?) и бытия (=существования?). Тогда ОТСУТСТВИЕ у сущего (!) сущности с автоматическим исчезновением бытия и есть НИЧТО, а отсутствие у сущего (!) ТОЛЬКО бытия означает небытие? Конечно, в последнем есть нечто рациональное, но уж больно «размытое» ДАЖЕ для КОНКРЕТНОГО сущего. Может ли, например, сущее БЫТЬ в ОТСУТСТВИИ своего бытия (ТОЛЬКО как сущность)? Если – нет, то КАКОЙ СМЫСЛ в различении Ничто и небытия?!! Или как, например, быть с приравниванием сущности к определённости? Означает ли, что сущность ЕСТЬ определённость? Каково же тогда значение КАЧЕСТВА?.. А для Сущего вообще – не существует сущности? То, что, например, в бесконечном сущность и существование (напр. Фома Аквинский) могут СОВПАДАТЬ, во-первых, не значит само по себе (из-за бесконечности), что сущность при этом должна обязательно терять свою определённость, а если теряет, то как может быть сущность неопределённой, ибо понимается, как именно определённость?...
Может быть, стоит в определении ничто отталкиваться от данных естественных наук? Но легко убедиться, что понятие Ничто у них так или иначе зиждется на философском понимании этого понятия. Например: «В физике следует разделять понятия вакуума, абсолютной пустоты и абсолютного «ничто»» (Википедия. Там же). Легко увидеть, что понятие вакуума, как отсутствия вещества (но не отсутствие полей) – это Ничто, как конкретное инобытие, абсолютная пустота – это отсутствие вообще материи в пространстве (которое существует самостоятельно?) – это Ничто, как онтологическое инобытие Демокрита. На этом этапе «погружения» в Ничто уже кстати, необходимо заметить: «Доказать существование пустоты путем проведения эксперимента невозможно. В противном случае то, что было бы обнаружено, не являлось бы пустотой, так как любое наблюдение связано с материальным взаимодействием, а пустота по определению нематериальна. Опровергнуть существование пустоты также невозможно, так как она — ненаблюдаема. Таким образом, гипотеза о существовании пустоты не является ни верифицируемой, ни фальсифицируемой и по общепринятым критериям является НЕНАУЧНОЙ. хотя с позиций других методов познания (например, индуктивизма) может считаться состоятельной». Что же говорить об абсолютном Ничто, если уже понятие о пустоте ненаучно? Только то, что абсолютное Ничто лишь: «знаковое выражение, языковое представление того, что мнится как отсутствие не только материи, но и пространства, отсутствие всего вообще. «Ничто» не существует, для него нет позитивного определения, это — символ, образ мышления, связанный с идеей несуществования чего бы то ни было» (Википедия. Там же). Вот так вот: только знаковое выражение, того, что МНИТСЯ (прямо – по Пармениду)… По поводу аргумента Чанышева А.Н.: «: миры и антимиры, частицы и античастицы…». Уж где-где, а в физике, где царит принцип «Ничто из ничего не возникает», действительно, невозможно найти Ничто, ибо в ней одно нечто всегда и обязательно переходит в другое, опять же, нечто». Например, вещество – в поля (аннигиляция). Ну что?.. Посмотреть в математике, как наиболее абстрактной из наук понятие Ничто (специально для Людмилы; то же – и в возражение Чанышеву)? «Важной вехой в истории арифметики было изобретение числа и цифры ноль, который отождествляет ничто среди цифр» (Википедия. Там же). Здесь важно, что ноль, во-первых, отождествляет ничто среди не вообще, всего, а ТОЛЬКО – ЦИФР (инобытие, если угодно, ВНЕ ЦИФР), во-вторых, ноль отождествляет Ничто СРЕДИ цифр, что совсем не означает, что ноль порождает сами цифры или является их причиной. По-крайней мере, в истории возникновения математики он появился значительно позже самих цифр, скорее, как их производное, обозначая, более, не начало, а ГРАНИЦУ существования как отрицательных и положительных чисел, так и действительных и мнимых (кстати, уже сам термин «мнимые» числа лучше подходит на роль Ничто, чем ноль).
Итак, и обращение к науке не даёт ничего нового, кардинально определяющего ничто (или хотя бы различающего ничто от бытия). Как же определиться: ЕСТЬ ли ничто или его нет?.. Собственно, и это очевидно, САМ ВОПРОС поставлен неверно, ибо содержит в себе противоречие, ибо Ничто, «как ни крути» понимается как то, чего НЕТ. Впрочем, и в этом определении, самом, так сказать, ПОСТОЯННОМ со времён Парменида, также содержится противоречие: что «то», чего НЕТ?.. Почему – противоречие?.. А давайте посмотрим, как это определение «работает» в применении к «убойному» аргументу за «существование» Ничто (4-му у Чанышева, или, в другом озвучании: «…сам процесс возникновения нового, всякий подлинный акт творения в бытии в глубине своей означает возникновение бытия из небытия, поскольку ему, как в таких случаях говорят Шестов и Бердяев, просто неоткуда взяться[5]. Бытие, конечно, играет здесь определенную роль, но не решающую. Оно – род приманки для нового бытия, изначально пребывающего в небытии. Можно предположить, что ничто в этом отношении предшествует бытию, по крайней мере, в смысле всегда уже имеющегося источника бытия» (1.3. Небытие и ничто. Отношение этих категорий к понятию «неизвестность». В. А. Кувакин))… Говорить о размерах Ничто – бесполезно. Оно – и не менее бытия (ибо противостоит ему), и самое НИЧТОжнейшее в бытии. Но можно говорить о Ничто, как об одном целом (неразделимом в себе). Отсюда ведь, собственно, и определение Ничто, как «то», а не «те». Поэтому говорить, что нечто появилось ИЗ Ничто – нельзя (в Ничто НИЧЕГО НЕТ, КРОМЕ Ничто). Можно говорить, что Ничто ПРЕВРАТИЛОСЬ в Нечто, притом, этот процесс МОЖЕТ произойти лишь ОДНОКРАТНО, так как после того, как Ничто превратилось в нечто, Ничто ИСЧЕЗЛО. Правда, здесь умозрительно возможен и обратный процесс: превращение ЧАСТИ бытия обратно в Ничто (например, в богословии – САМООГРАНИЧЕНИЕ Бога), а далее: Ничто перевоплощается опять в Бытие, причём – НЕАДЕКВАТНО (например, в иное, непересекающееся и РАВНОЗНАЧНОЕ первому бытию (правда, Людмила?). Т.е. как бы получается, что ЧАСТЬ («канувшая в небытие») оказывается в итоге РАВНА целому (сохранившемуся Бытию). Оно бы, конечно, хорошо. Здесь можно «приплести» и НАУЧНУЮ теорию «бутстрапа» элементарных частиц. Да только не получается. Почему? Да потому что, если мы ничего не знаем о Ничто, то мы знаем нечто о Бытии, благодаря своей причастности к нему. ЕСЛИ бытие определяется КАК УГОДНО: Неизменное, СОВЕРШЕННОЕ, НАПОЛНЕННОЕ и т.д., то «удаление» части его делает бытие автоматически Изменяющимся, Несовершенным, НЕнаполненным и т.д. И как таковое, оно НЕ БУДЕТ уже бытием (что адекватно «небытию бытия»). Если же бытие НЕЛЬЗЯ определить в целом, то «отнятие от него части» делает возможным ОПРЕДЕЛИТЬ его как бытие, НЕ ИМЕЮЩЕЕ такой части. Таким образом, бытие перестаёт быть неопределённым, а следовательно, собственно бытием. В итоге: от бытия ничего нельзя отнять, т.к. при этом оно ПЕРЕСТАНЕТ быть бытием. А если нельзя отнять, то переход ничто в бытие – РАЗОВЫЙ. Есть, правда, ещё один вариант: бытие и ничто существуют одновременно и вечно: «нечто» из бытия кануло в небытие и одновременно из небытия нечто ПОЯВИЛОСЬ (бытие «мигает»). Конечно, при этом бытие перестаёт быть ПОЛНОСТЬЮ неизменным, но тогда неизменность бытия можно полагать не в самом СОДЕРЖАНИИ бытия, а в его ОБЪЁМЕ, и то, что бытие: «род приманки для нового бытия, изначально пребывающего в небытии», становится вполне естественным, как и то, что: «Только ТОПОРНАЯ схема (Федя, не хочу обидеть, но это – для Вас, примите, как ответ) развития могла свести историю СТАНОВЛЕНИЯ мысли к прямой восходящей линии прогрессирующих ПРИОБРЕТЕНИЙ, в результате чего мы ПРИПИСЫВАЕМ себе большие знания о мире, чем это было доступно древним. За приобретениями не видим мы утрат; между тем утраты НЕ МЕНЕЕ БАСНОСЛОВНЫ, чем достижения. ВСЯ история философии разыгрывается в сплошных НАРУШЕНИЯХ БАЛАНСА между утраченным и приобретенным знанием, и мы, гордые современники Карнапа и Рассела, бранными словечками или фантазиями в стиле ПРОКРУСТА заполняем ПУСТОТЫ утраченного знания, слишком субъективные, собственные, наши, НЕВЕРИФИЦИРОВАННЫЕ пустоты…» (К.А. Свасьян. Феноменологическое познание. Ереван. 1987. С. 12). Я отвечу максимально широко. Наши знания о Бытии построены на том, что бытию свойственно самосохраняться. По крайней мере, наука, как средство познания бытия, базируется именно на этом постулате и ещё НИ РАЗУ не зашла в тупик. Таким образом, можно сказать, что бытие ОПРЕДЕЛЕНО как то, что имеет свойство самосохраняться. Ничто противоположно бытию. Следовательно, как противоположность, Ничто можно определить как то, что ничтожит само себя. Но Ничто НЕ МОЖЕТ ничтожить себя, потому что ничтожить НЕЧЕГО. Оно и так меньше, чем ничтожность, собственно: НИЧЕГО. Но может, Ничто, как противоположность бытию, ничтожит не себя, а бытие? Однако все факты указывают на то, что именно бытие ничтожит (и творит) себя. Зачем тогда нужно Ничто?..Так есть или нет Ничто?.. Когда вопрос нельзя решить на высшем уровне абстракции, философы вспоминают, что «Мерой всему – человек», и возвращаются к СУГУБОЙ КОНКРЕТНОСТИ человеческого БЫТИЯ, к человеческому НАЧАЛУ – экзистенции. В таком ракурсе онтологический вопрос: «Можно ли мыслить немыслимое (Ничто) оборачивается вопросом: «Можно ли ПОЧУВСТВОВАТЬ нечувственное»?..
Обратимся, например, к идеям непосредственного предшественника экзистенционализма Кьеркегора о Ничто. В упрощённом (для краткости) изложении, представление Кьеркегора, основанное на содержании Библии, о Ничто следующее. Мир (и, главным образом, Адам) поначалу пребывал в состоянии «невинности», спокойствия, а «…состояние невинности исключало страх, так как оно не знало ограниченных возможностей. Невинный человек жил пред Богом, а Бог значит, что все возможно… свобода невинного человека не знала никаких ограничений… но вместе с тем есть и что-то иное: не смятение, не борьба ведь бороться-то не из-за чего. Но что же такое? Ничто. Какое действие имеет Ничто? Оно пробуждает страх. В том и заключается великая тайна невинности, что она есть в то же время и страх…Киргегард настаивает, что страх первого человека нужно отличать от боязни, опасений и других подобных душевных состояний, всегда вызываемых какими-нибудь определенными причинами: этот страх есть, как он выражается, действительность свободы, как возможность до возможности» (здесь излагается по Л. Шестов. "Киркегард и экзистенциальная философия." Страх и ничто). Было б логичней, как заметил Л. Шестов, если б подобный страх Адам ощутил в момент ОСОЗНАНИЯ своей свободы при искусе его змеем, введённым в библейское повествование «как некое ВНЕШНЕЕ, но АКТИВНОЕ начало». Змей ли «внушил первому человеку страх, хотя и ложный, страх пред Ничто но подавляющий и непреодолимый», или по Кьеркегору ли «великая тайна невинности» заключается в том, что «она есть в то же время и страх…», так или иначе Кьеркегором было обозначено ядро проблематики Ничто в экзистенционализме. Это, во-первых, Ничто можно ПОЧУВСТВОВАТЬ ЛИЧНО. Во-вторых, в онтологию вводятся понятия эмоций, которые (искусственно, нет ли – это ещё вопрос), соответственно, экзистенциалисты пытаются отличить от аналогичных понятий эмоций в психологии. В-третьих, с пониманием Ничто оказывается неразрывно связанным понятие свободы (пожалуй, последнее – это единственное, с чем согласился противник Гегеля Кьеркегор не в условности, а в абсолютности (по Гегелю: «Высшей формой ничто, взятого для себя, БЫЛА БЫ свобода, но свобода есть отрицательность, которая углубляется в себя, чтобы достигнуть наивысшей интенсивности, а потому есть как раз абсолютное, утвердительное (Affirmation). (st006.shtml. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., «Мысль»).
Что же это за чувство, которым можно почувствовать Ничто?.. Обратимся к наследию Хайдеггера, который попытался со всеми подробностями описать его. Итак, по Хайдеггеру первым предметом экзистенциального анализа является присутствие, характеризуемое им как «сущее, которое есть всегда я сам, бытие всегда мое… Ответ на кто идет из самого Я, "субъекта", "самости". Кто -- это то, что сквозь смену расположении и переживаний держится тожественным и соотносит себя притом с этой множественностью» (здесь и далее цит. по Мартин Хайдеггер_ Бытие и время.htm). Соответственно, фундаментальная структура присутствия (бытие в мире) включает в себя три основных компонента: «мир в его мирности, бытие-в-мире как событие и бытие самости, бытие-в как таковое». Способ существования человека в мире: «падение присутствия в люди и озаботивший мир». Т.е. человек, как «самость своего присутствия», благодаря расположенности (настроенности), размыкает внешний мир (внутримирное) для себя и «бросает» себя в этот мир замыканием приоткрывшегося в настроенности человека внешнего мира на себя. Как это происходит, Хайдеггер иллюстрирует на примере такой расположенности человека к миру, как чувство страха. Страх – это всегда «перед чем», «страшность» и «за что». «Перед чем» - относится к внутримирному (что из внешнего мира угрожает самости человека). «За что» - относится к тому, чему из бытия человека «нечто» из внутримирного может нанести ущерб. «Страшность» - это процесс «настроенности» от «что-то неладно» в бытии-в-мире (событии) человека, как «свойскости» («прирученности» мира), до определения: чего именно и почему надо страшиться, насколько приближающаяся угроза неотвратима (при этом страшность как расположенность, не только формируется, но и нарастает). «Страшность», как настроенность на «что-то неладное», и есть «РАВНОИСХОДНОЕ размыкание» приближающейся к человеку угрозы из внутримирного сущего и бытия человека друг другу. Но в этой открытости друг другу, благодаря настроенности на «страшность», происходит и ЗАМЫКАНИЕ бытия человека на ИМЕННО ЭТУ УГРОЗУ (сосредоточенность внимания, «уяснение» угрозы, вследствие которой «другое» из внутримирного не замечается или теряется). А раз «страх всегда конкретен», то есть и конкретные возможности после избегания угрозы присутствию, «…когда страх отступит… опять себя еще найти» (стать прежним)… Модификациями ОБЫЧНОГО чувства страха являются ОБЫЧНОЕ чувство испуга, возникающее при ВНЕЗАПНОМ приближения угрозы, но «знакомой и свойской», ОБЫЧНОЕ «чувство жути», возникающее при «приближении целиком и полностью незнакомого», и ОБЫЧНОЕ чувство УЖАСА, возникающее, когда угроза и полностью незнакома и приблизилась внезапно… Но это, по Хайдеггеру, обычный УЖАС (страх) - НЕ ТО ЧУВСТВО или его модификации, при которых человек может почувствовать НИЧТО, ибо он всегда при этом чувствует НЕЧТО (из внутримирного, т.е. из ВНЕШНЕГО мира). Ужас, по Хайдеггеру, который приоткрывает человеку Ничто, принципиально ОТЛИЧЕН от ОБЫЧНОГО чувства ужаса… Для объяснения этого отличия необходимо рассмотреть концепцию Хайдеггера о бытии человека несколько детальней. Дело, по сути, заключается в принципиальной открытости человека внутримирному и в неотвратимой брошенности человека во внешний мир. Что это значит? Это значит, что структурно человек, несомненно, есть самость (сущее- «Я»), которая «как нечто всегда уже и постоянно наличное в замкнутом регионе и для него…». Это, по Хайдеггеру, «самость своего присутствия», которая в своей принципиальной настроенности на внутримирное, «приоткрывающей» это внутримирное, «бросает себя» в мир в попытке сделать его «свойским». Именно этим экстенсивным стремлением расширить своё я настроенная на мир «самость своего присутствия» и постоянно ОЗАБОЧЕНА. Но заботы всё дальше и дальше, цепляясь одна за другую, УВОДЯТ человека из «бытия самости своего присутствия» в «бытие в мире». Мало того, что человек как бы РАСТВОРЯЕТСЯ в этом мире. Соответственно, человек как бы ТЕРЯЕТ себя в мире. Ему надо НАЙТИ себя как бы заново – но не как «самость своего присутствия», а как самость ОЗАБОЧЕННОГО повседневного присутствия («человеко-самость»). И он находит эту человеко-самость, как «собирание» своего озабоченного бытия в других («свойскость в публичности»: «Ближайшим образом фактичное присутствие существует в усреднено открытом общем мире. Ближайшим образом не "я" в смысле своей самости "есть", но другие по способу людей . От них и как они я ближайше "дан" себе "самому"»). У человека логически появляются ДВЕ РАЗНЫЕ формы бытия (бытие присутствия и «бытие к другим»), соответствующие двум самостям. Причём, бытие к другим: «не только САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ, НЕРЕДУЦИРУЕМОЕ бытийное отношение, оно как событие уже существует ВМЕСТЕ с бытием присутствия…». Как же сосуществуют две самости в ОДНОМ человеке? Собственно, по Хайдеггеру человеко-самость так озабочена своим бытием в мире, своим «падением в мир», что ей некогда «оглядываться», чтобы поинтересоваться бытием самости своего присутствия. А сама самость своего присутствия… Собственно, что она такое, кроме постоянства (тождественности самому себе) и соотношения с множественностью своих сменяющихся расположений и переживаний?.. Какова его ФУНКЦИЯ в присутствии? Во-первых, «Самость присутствия была формально определена как способ экзистирования, т.е. не как наличное сущее. Кто присутствия чаще не я сам (не самость своего присутствия – прим. Моё), НО ЧЕЛОВЕКО-САМОСТЬ». Т.е. сущее (=наличное, ставшее) бытие – скорее – человеко-самость, чем самость своего присутствия. И в этом («человеко-самости») самость своего присутствия, скорее, не само сущее, а всего лишь «способ экзистирования». Однако какова самость своего присутствия САМА по себе (например, когда человеко-самость не есть падение, а суть возвращение «себя назад из людей»)? Хайдеггер определяет самость своего присутствия (в терминах европейского разделения бытия и ничто), как, прежде всего, САМОТОЖДЕСТВЕНООСТЬ «я» самому себе (неизменность самости своего присутствия). Это самотождественное себе «я» суть само по себе «собственная способность-БЫТЬ-в мире». Эта «способность быть» «собственное УМЕНИЕ быть», в свою очередь, есть СВОБОДА выбора возможности «быть самим собой или не самим собой», или ВООБЩЕ не быть: «… Смерть есть самая своя возможность присутствия. Бытие к ней размыкает присутствию его самую свою способность быть». А что может быть для человека страшнее смерти, возможности НЕ БЫТЬ? Вот от этой-то возможности человек не просто «падает», а «бежит» в мир озабочивания, где и смерть – всегда смерть другого, даже если другой – я сам, но «глазами» других (т.е. в каком-то смысле – несобственная, как и несобственное бытие в мире озабочивания).
Однако другая, «падающая в мир» человеко-самость, обычно, не чувствует не только самого ужаса, но и до поры – времени и самости своего присутствия (как «забытости» своего бытия), поскольку она и считает себя, собственно, едино-сущим. Однако, не важно по каким причинам (Хайдеггер и в этом случае, кстати, упоминает своё первичное, «что-то неладное» - «Жуть тут подразумевает однако вместе с тем бытие-не-по-себе», свойственное инициации ОБЫЧНОГО страха), но ужас (жуть) «постоянно настигает присутствие и грозит, пускай неявно, его обыденной затерянности в людях.. . Ужас может проснуться в безобиднейших ситуациях. Не требуется даже и темноты…». Но просыпается ужас в человеко-самости, для которой самость своего присутствия (т.е. то, что понимает, «перед чем» ужас: перед «возможностью смерти») ПОТЕРЯНА.. Поэтому человеко-самость источник ужаса в себе, как человеко-самости, найти не может. Да и по началу не ищет, ибо ужас, как РАСПОЛОЖЕННОСТЬ раскрывает, прежде всего человеко-самость навстречу миру (внутримирному). Но ничто (и нигде) из «подручного или наличного» во внутримирном не «раскрывается человеко-самости навстречу» в этой расположенности (не угрожает): «В от-чего ужаса его "ничто и нигде" выходит наружу. Наседание внутримирного ничто и нигде феноменально означает: от-чего ужаса есть мир как таковой…». Однако: «Полная незначимость, возвещающая о себе в ничто и нигде, не означает мироотсутствия…». Вот только незначимость внутримирного означает, одновременно, и незначимость человеко-самости, как бытию-В-МИРЕ, т.е., по сути, человеко-самость, в итоге, ужасается и самой себе в этом мире… Итак: куда бежать, куда спасаться от самого себя? «Озабоченность» внутримирным в расположении ужаса становится незначимой вместе с довлевшей ранее над бытием «тающей человеко-самостью». «Ужас отнимает таким образом у присутствия возможность падая понимать себя из "мира" и публичной истолкованности. Он отбрасывает присутствие назад к тому, за что берет ужас,к его собственной способности-быть-в-мире». Это «отбрасывание назад» есть путь постепенного РАСКРЫТИЯ возможностей быть самости своего присутствия безотносительно к внутримирному вплоть до крайней возможности: источника ужаса (бытия к смерти). Когда перед «тающей» в своей озабоченности человеко-самости «замаячит впереди» истинный источник её ужаса, она может либо вернуться назад «упасть» в ту же конкретную озабоченность, где была раньше, либо выбрать при «падении» новую «траекторию», которую ей подскажут УЖЕ открывшиеся при «возвращении» возможности, либо, «набравшись решимости» ИДТИ НАВСТРЕЧУ источнику ужаса, как КРАЙНЕЙ возможности, чтобы ей (человеко-самости) узнать ВСЕ возможности, которые может предоставить ей УМЕНИЕ БЫТЬ.
Итак, можно ли в УЖЕ описанных представлениях Хайдеггера о ужасе, приоткрывающем Ничто и обычном ужасе найти какие-нибудь ОТЛИЧИЯ между ними? Обычный ужас имеет три составляющих: перед чем, страшность и за что. Ужас, приоткрывающий Ничто, также имеет эти три составляющих. Ведь НЕВАЖНО, что «перед чем» является весь мир вкупе со своим пребыванием в мире, НЕВАЖНО, что ни в мире, ни в своём пребывании в мире человек не может найти ничего, угрожающего ему. Важно, что в своём расположении человек ПРИНИМАЕТ (допустим, в воображении) нечто за то, что ему угрожает – весь мир. Притом, надо помнить, что ужас – это страх перед НЕПОНЯТНЫМ. Да, в обычном ужасе, при приближении угрожающего к человеку, в расположении ужаса открытость человека угрожающему ему, замыкается на угрожающем вне человека. Но, во-первых, при этом всё увеличивающемся замыкании никого не удивляет, что весь ОСТАЛЬНОЙ мир в своей незначимости «для решения проблемы» при этом всё более и более «превращается в Ничто», которое «заполняет» ОДНО угрожающее. Во-вторых, никого не удивляет, что в обычном ужасе человек бежит прочь от ужасающего, теряя в бегстве не только свои «обозы, пушки»(т.е. материальные блага, «прирученности»), но и ЗНАМЁНА (духовные – свои представления, идеалы) в попытке ВЫЖИТЬ. Так в чём же дело? В том, что при обычном ужасе ничто от человека закрывает растущая угрожаемость? А разве во-втором, якобы, приоткрывающем Ничто ужасе Ничто не заслоняет ОТКРЫВАЮЩИЙСЯ НЕ В НИЧТО (!!!), а в собственном бытии ужас, как «невозможная возможность»?.. Или дело в том, что при обычном ужасе то, чему ужасаются, всегда ИЗВНЕ? Тоже – нет. Иначе зачем при бегстве в обычном ужасе освобождаются от представлений и идеалов? Только ли из-за их «обузы» или из-за того, что в них таится опасность не распознать (распознать ложно) страшность (чем угрожает) ужаса так же, как не распознаёт «возвращающаяся» человеко-самость источник ужаса в том, куда она спешит? Да нет же!.. Достаточно вспомнить литературный штамп: «Он ужаснулся пришедшей ему в голову МЫСЛИ». Не чему-нибудь ВНЕШНЕМУ, но мысли… Очевидно, что по замыслу Хайдеггера, специфика ужаса, как чувства, приоткрывающего Ничто, в ДРУГОМ: «Смерть как возможность не дает присутствию ничего для "осуществления" и ничего, чем оно как действительное само могло бы быть. Она есть возможность невозможности всякого отношения к..., всякого экзистирования. В заступании в эту возможность она становится "все больше",т.е. обнажается как такая, которая вообще не знает меры, никакого больше или меньше, знаменуя возможность безмерной невозможности экзистенции». Т.е., по сути, ужас, приоткрывающий Ничто, это чувство невозможности экзистирования, как невозможности выхода за пределы человеческого бытия, за пределы «умения быть» в сторону Ничто (не быть=стать Ничто). Таким образом, чувство ужаса – есть, опять-таки обычным чувством ужаса бытия перед небытиём. Ужас чувствует ПРЕДЕЛЫ СВОЕГО бытия, но ни Ничто, ни границу между бытием и Ничто. Другими словами, человек чувствует ПРИБЛИЖЕНИЕ смерти, теряя ДРУГИЕ возможности в замыкании ужаса на себя, в своём приближении к источнику ужаса , как Конца экзистирования, но не САМУ СМЕРТЬ. Как говорится, пока человек жив, смерти ЕЩЁ нет. Когда человек умер, смерти УЖЕ нет… Но опять же, Хайдеггер на этом не останавливается. Он утверждает, что человек ПРИ ЖИЗНИ (может быть) ВЫДВИНУТ в Ничто путём ПРИРУЧЕНИЯ смерти. Дело здесь в том, что смерть – это необходимость. Сколько б человек не прожил – всё равно его настигнет смерть. Человек в ужасе бежит от неотвратимости. Но если он осознает смерть не как необходимость, а как ВОЗМОЖНОСТЬ «невозможности», которой он может воспользоваться ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ И ЖЕЛАНИЮ (в абсолютной, безотносительной к миру свободе волеизъявления), то он «присвоит» своему бытию, как возможности, саму смерть (ведь ВСЕ грибы съедобны, только некоторые – один раз)… Вот оно наконец-то бы, ВВЕДЕНИЕ ничто непосредственно в САМО бытие!... Ничто становится как бы ЧАСТЬЮ бытия! Бытие «выходит» за свои пределы в направлении к смерти!.. Однако ВДУМАЕМСЯ в то, что мы получили. Во-первых, человек, как человеко-самость и до этого вывода «возвращался» в самость своего присутствия, но ПО НЕОБХОДИМОСТИ («мотался» туда – сюда между двумя самостями). Это «путешествие» происходило в собственном («внутреннем») БЫТИИ человека, и к Ничто не имело НИКАКОГО отношения. Новое у Хайдеггера заключается в том, что у человека ПОЯВЛЯЕТСЯ УМЕНИЕ БЫТЬ К СМЕРТИ ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ (на то оно – и умение). Причём здесь – Ничто?.. Можно сказать: ОТКУДА взялось это НОВОЕ?.. Да из того же бытия!.. Путём ОРГАНИЗАЦИИ уже СУЩЕСТВУЮЩЕГО в бытии по ПОДОБИЮ УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩИХ умений. Действительно, МЕХАНИЗМ ПРИБЛИЖЕНИЯ человеко-самости к источнику ужаса, «приоткрывающего Ничто», ТАКОЙ же, как и у обычного ужаса. Во-вторых, в этом «падении-возвращении» человеком ТАКЖЕ усматривается и УЯСНЯЕТСЯ СТРАШНОСТЬ (в чём – угроза существования) ужаса, «приоткрывающего Ничто», в-третьих, ПОСЛЕ этого уяснения РЕШАЕТСЯ, ЧТО ДЕЛАТЬ и КАК ИСПОЛЬЗОВАТЬ феномен ужаса, «приоткрывающего Ничто» с помощью ИМЕЮЩИХСЯ у БЫТИЯ средств: совести, которая ЕСТЬ, решимости, которая ЕСТЬ и т.д., в-третьих, ПО СУЩЕСТВУ бытие-к-смерти НЕ ВЫХОДИТ за границы бытия, ибо таковое УЖЕ существовало по необходимости.
В результате делаю вывод: чувство Ничто у Хайдеггера есть чувство УМЕНЬШЕНИЯ РЕАЛЬНОГО бытия человека «в-мире» (А поскольку это – один из экзистенциалов бытия, то и БЫТИЯ вообще, как ПРИСУТСТВИЯ (Людмиле: соответственно, когда люди «молчат», они тоже уменьшают своё бытие; эффект Вашего лечения, действительно, строится на желании ДРУГОГО человека ПОНЯТЬ НЕВЫРАЗИМОСТЬ «молчащего»; кстати, здесь мне вспоминается анекдот: «Умирает свекровь, подзывает к себе невестку и говорит: «Вот мы прожили с тобой –сять лет душа в душу… Только я хочу тебя спросить: « Ты всё молчала и молчала… О чём?». «Да всё думала, когда ты помрёшь…» - ответила невестка). То есть: Ничто Нет, а есть чувство УМЕНЬШЕНИЯ БЫТИЯ как страх перед его ПОЛНЫМ исчезновением (исчезновением присутствия).
Попробую проверить свои выводы на философии Сартра. Ничто у Сартра приоткрывается в процессе человеческого вопрошания. Если человек спрашивает, то значит, не знает, существует то или иное, или нет. Значит, в мышлении что-то может существовать или не может Если он в процессе спрашивания получает ответ (у природы) «нет», то это свидетельствует о Ничто в природе. Далее. Бытие подвержено разрушению, следовательно переходу в небытие («Бытие хрупко, если носит в своем бытии определенную возможность небытия» (Здесь и далее цит. по PSYLIB® – Ж_-П_ Сартр_ БЫТИЕ И НИЧТО.htm)). Бытие также, есть только СПЛОШНОЕ, как цепь причинно-следственных связей, не оставляющих места для «зазора» Ничто. Это можно отнести и к бытию мышления (логике, например). Но тогда вопрошание (без «зазоров» в причинно-следственных связях): не только бессмысленно, ибо из того, что знаешь, должно с неизбежно вытекать то, что… знаешь («в вопросе – 100% ответа, только – «не в фокусе» мышления» - да, Людмила?), но и невозможно, потому как спрашивание лежит вне пределов причинно-следственных связей. Следовательно, само спрашивание, а не только то, о чём спрашивают, уже является свидетельством Ничто. Итак, ничто в мире и ничто в человеке ОДИНАКОВО существуют («Для того чтобы можно было сказать "нет", необходимо постоянное присутствие небытия в нас и вне нас, когда ничто преследует бытие», но существуют ПО-РАЗНОМУ. Во-первых, в мире ничто ВТОРИЧНО относительно бытия («Нет небытия иначе, как на поверхности бытия»), во-вторых, в мире оно СЛЕДУЕТ за бытием наподобие безвольной тени, более того, ни бытие не вправе ПРОИЗВОДИТЬ ничто, ни ничто не вправе РАЗРУШАТЬ бытие: «Ничто не есть. Если мы можем о нем говорить, то это потому, что оно обладает ВИДИМОСТЬЮ бытия, ЗАИМСТВОВАННЫМ бытием, как мы отмечали выше. Ничто не есть, Ничто "есть бывшее"»). Иное человек: «возникновение человека в середине бытия, "его окружающего", производит открытие мира. Но первоначальный и существенный момент этого возникновения как раз и есть отрицание». Отрицание чего? – бытия (в себе)= мира. Отрицание чем? - бытием (для себя)= человеком. Отрицание же, по смыслу, бытия в себе означает «выпадение» из сплошного причинно-следственного ряда бытия. А что – вне этого ряда? Ничто. Таким образом, по Сартру, человек есть Ничто, как отрицание бытия в себе. Но это – не простое отрицание Ничто бытия, а отрицание (ничтожение) – как СПОСОБ существования человека, т.е.,бытие…Ничто (бытие для себя). Здесь необходимо заметить, что именно «выпадение» человека из причинно-следственного ряда, путём «ничтожения» и есть, по Сатру, необходимым условием СВОБОДЫ человека от бытия в себе, ибо, «выпав» из ряда, человек, тем самым, «потерял» причинность своего возникновения, детерминирующую в «ряде Бытия» существование бытия как Единого. Таким образом, наверное, можно сказать, что человек, как ЛЮБОЕ Ничто в бытии, «скользит» сознанием по причинно-следственным цепям бытия в себе (мира), и как ЛЮБОЕ Ничто в бытии в себе (мире), обладает ЗАИМСТВОВАННЫМ у бытия в себе (мира) бытием. Но Ничто, КАК ЧЕЛОВЕК, обладает ещё одним СВОЙСТВОМ, ОТЛИЧАЮЩИМ его от других Ничто в бытии: свойством ничтожить, прежде всего, себя, как Ничто, и Бытие в мире. Способ, каким человек ничтожит и себя, как Ничто, и Мир с мировым Ничто служит ОПРЕДЕЛЕНИЕ и себя, и мира, КАК ОТРИЦАНИЕ (определение: «ЭТО бытие» ничтожит ВСЁ другое, остающееся ЗА ПРЕДЕЛАМИ данного определения). Бытие человека как ничтожение, по Сартру для сознания выглядит, примерно, так. Прошлое сознание длится в сознание настоящее, но при этом, прошлое сознание, всё же, не является настоящим сознанием (оно есть некоей «модификацией, переведённого в прошлое» сознания, т.е. оно лишёно права непосредственного ДЕЙСТВИЯ – решает и действует сознание настоящее). Прошлое сознание «вступает всегда в отношение ИНТЕРПРЕТАЦИИ с присутствующим сознанием», т.е. за настоящим (присутствующим) сознанием остаётся ПРАВО понимать, ЧТО именно произошло в прошлом. Например, такая интерпретация: «Давеча, при проигрыше, когда я заказал себе никогда больше не играть в карты, я проиграл НЕ ПОТОМУ, что не умею играть, а потому, что перед игрой дорогу мне перебежала чёрная кошка. Сегодня же с утра мне «прёт», как никогда, вплоть до неожиданной премии, которую я, в крайнем случае, могу для себя безболезненно проиграть». В этом примере ясно показана не только возможная интерпретация человеком своего прошлого, но и процесс ничтожения своего прошлого, КАК ПРИЧИНЫ своих дальнейших действий (следовательно, по Сатру решение и действие сегодняшнего сознания будут лишены своей причины (свободны, беспричинностны), и потому идут как бы не от бытия для в себя, а от бытия в себе. Таким образом, Ничто, ничтожащее свою причину, становится бытием. Далее Сартр показывает, как настоящее сознание ничтожит и сознание будущего, но результаты, в общем-то, получен. Во-первых, откуда у человека свобода, какова роль хайдеггеровской тревоги (ужаса перед необходимостью СОБСТВЕННОГО выбора) и как человек-Ничто становится бытием, точнее – СТРЕМИТСЯ стать бытием в себе. Почему – ТОЛЬКО стремится? Потому как то, что можно назвать бытием, ВСЕГДА только СЕГОДНЯШНЕЕ, ТЕКУЧЕЕ сознание (Ср: «…сознание неадекватно. Оно не просто не есть, а есть и не есть. Оно должно постоянно возникать, чтобы вообще быть …Но сущности человека не существует (il n'y a pas de nature humaine). Почему же её не существует? Потому что экзистенция предшествует эссенции (l'existence précède l'essence). Человек экзистенциален; если о нем можно вообще говорить как о сущности, то не иначе, как из условий его существования. Он возникает — то так, то иначе, всякий раз ситуативно, случайно и по-новому — только отображаясь в других людях» (К_А_ Свасьян_ Растождествления_ Жан-Поль Сартр слепой свидетель антропософии.htm). Остаётся лишь ещё отметить: стремиться к бытию – это желать самодостаточности, полноты, совершенства. Следовательно, по Сартру: «Из всех внутренних отрицаний наиболее глубоко проникает в бытие и конституирует в своём бытии бытие, которое оно отрицает, вместе с бытием, которое его отрицает, нехватка. Желание – нехватка бытия, оно встревожено…тем бытием, которого оно желает» (цит. По МЛД. Кн.4. С.324). Вот теперь и можно поговорить о Сартровском представлении о Ничто. Говорить о Ничто в бытии в себе, которое есть «перераспределение недифференцированных масс вещей» - значит, не уважать ни себя, ни Сартра. Ведь если вещи «не дифференцированы», тогда нельзя различить, допустим скалу и гору камней, а «вопрошание: что в мире есть?» превращается в нелепую шутку. Глупо спрашивать: «Есть ли, например, яблоко, собака, планета или звезда» и получать однообразный ответ: «Нет. Ибо вещи не дифференцированы, НЕ РАЗЛИЧЕНЫ между собой. И всё превращается ВО «ВСЯ»». Тем более, если мир в вопрошании отрицает, то значит, отрицание заложено уже В САМОМ МИРЕ. Но если говорить, что ЕСТЬ только Единое, а многого НЕТ, то «нет» кентавра будет таким же, как «нет» человека и лошади, а ведь между этими «нет» существует разница… Отрицание же, как справедливо заметил Сартр, есть, одновременно и утверждение, Ничто не может быть утверждением, ибо оно – само отрицание. Утверждением может быть только инобытие. Недаром же Сартр писал, что Ничто «скользит по поверхности бытия». Только надо бы сказать: между бытием и инобытием. Однако и то, что между бытием и инобытием, как отрицание (=Ничто) – это не только ГРАНИЦА, но и то, ЧТО разделяет. Поэтому граница – это НЕ НИЧТО, а нечто, ЧТО разделяет бытие и инобытие.. Ничто, как граница, для бытия и инобытия ТОЛЬКО Ничто потому, что она – ни ТО, ни ДРУГОЕ бытие, а третье, (вынесенное за скобки). Поясняю свою мысль. Гегель в своё время обосновал, что бытие ОДНОЙ И ТОЙ же вещи имеет ЧЕТЫРЕ модуса («области»). Это: бытие вещи В СЕБЕ, бытие ТОЙ же вещи ДЛЯ СЕБЯ, бытие ТОЙ же вещи ДЛЯ ДРУГОГО, и бытие ТОЙ же вещи В ДРУГОМ. ПУТАНИЕ этих модусов, ИГНОРИРОВАНИЕ одного или более модусов, произвольный переход от одного модуса к другому при рассмотрении ОДНОГО бытия, а, хуже того, не замечание того, как в логике происходит СМЕНА принадлежности модуса бытия одной вещи принадлежностью к другой и приводит, чаще всего, к «появлению Ничто» (не говоря о других некорректностях). Если приложить это к данному конкретному случаю, то Сартр игнорирует при рассмотрении отрицания то, что при отрицании, как разделении, когда одно становится НЕ ТЕМ, что –другое, САМО разделение – ЭТО процесс бытия «разделяющихся», как их бытие В ДРУГОМ (т.е. – третьем, общем для них обоих). Так, например, РАЗНЫЕ виды существуют в ОДНОМ роде. Вроде бы, я ошибаюсь. Ведь по Сартру бытие тройственно. Это – бытие человека (бытие для себя), бытие мира (бытие в себе) и бытие человека В МИРЕ. Ну, разговор о мире, как целостности (а, конкретно, о вариантах бытия Спинозовской субстанции) – завёл бы нас далеко в сторону. Остановимся на бытии человека. Во-первых, Сартр отрицает бытие человека в себе, ассоциируя этот аспект бытия с сущностью, которой у постоянно экзистирующего человека быть не может (она КАК БЫ появляется случайностным образом и исчезает, чтобы тут же появиться ДРУГОЙ). Простите, сущность – то, что остаётся НЕИЗМЕННЫМ, постоянным и ОПРЕДЕЛЯЕТ нечто (чему она – сущность – сущее) ВО ВСЕХ его ПРОЯВЛЕНИЯХ к другому, в другом и для себя. Т.е. сущность человека – это то, что позволяет распознать через ПРОЯВЛЕНИЯ нечто в нечто – человека. Таким образом, то, что ПОСТУЛИРУЕТ Сартр в человеке ОСОБЕННОСТЬЮ человека как Ничто (ничтожение Ничто), и ЕСТЬ СУЩНОСТЬ человека. Поэтому сущность, как БЫТИЕ (т.е. – СУЩЕСТВОВАНИЕ, как постоянное изменение) в себе У ЧЕЛОВЕКА ЕСТЬ. Опять же – если есть у человека сущность, то человек (и его сознание, «вкупе» с самосознанием) НЕ ЕСТЬ НИЧТО, а суть инобытие для бытия мира. Таким образом, игнорирование человеческой сущности у Сартра естественным образом, приводит к Ничто. Следовательно, в тотальности человек ничтожит не Ничто, а собственное ИНОБЫТИЕ, как ОБЩЕчеловеческую сущность. Отрицанием общего, единого и в мире и в сознании является Ничто ИНОЕ, как ЕДИНИЧНОЕ, которое, как ЕСТЬ (как УТВЕРЖДЕНИЕ) имеет ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ. Таким образом, индивидуальное сознание «ничтожит» то общечеловеческое, что остаётся «по ту сторону «МОЕГО» сознания, т.е. переводит в разряд «иного сознания», НО НЕ В РАЗРЯД «НИЧТО». Т.е., опять же, Сартром игнорируется бытие индивидуального в другом (общем) сознании (которое, кстати, в свою очередь, существует также в другом – мире) и, тем самым, ВМЕСТО бытия индивидуального сознания в общем утверждается наличие Ничто. Конечно, можно интерпретировать общее сознание как сознание Бога, или отрицать бытие общего сознания вообще. Да, в обычном смысле общего (ассоциируется сразу с «бесхозным») сознания не существует также, как не существует ни человека вообще, ни животного, ни звезды ВООБЩЕ. Не вступая в дискуссию о реальности общего, напомню известный афоризм Теренция: «Я человек. И НИЧТО человеческое мне не чуждо». В принципе, у Сартра человеческая свобода есть (поскольку сейчас будет параллель с Хайдеггером) постоянная возможность в текущем настоящем бытии не только ничтожить себя, ПЕРЕХОДЯ из одной «человеко- самости» в другую ВНУТРИ общечеловеческой сущности, но и СВОБОДА (а не принуждение ужасом) ничтожить себя до «самости своего присутствия» (одиночества) в общем бытии, а не в Ничто, «умения быть», которое РАСКРЫВАЕТ возможности «быть кем» и «для кого». Таким образом, для Ничто остаётся в Сартровской философии одна лазейка; наличие у человека САМОЙ свободы Такая лазейка, на мой взгляд, появляется тогда, когда пытаются напрочь ИЗОЛИРОВАТЬ один модус бытия человека от другого модуса, Всмотримся в процесс образования «щели» между рядом причин под углом зрения вопроса: а чем, действительно, отличается предшествующее сознание, должное служить единственной детерминирующей причиной, от сиюминутного настоящего? Тем, что по сравнению с предшествующим, сиюминутное сознание ИЗМЕНИЛОСЬ. Измениться же оно может по двум причинам. Первая – изменились ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. А что, собственно, есть обстоятельства, если не бытие ДРУГОГО и бытие в ДРУГОМ? Конечно, человек должен принимать решение не только исходя из памяти, но и учитывая изменения в окружающем его мире, детерминирующие его сиюминутное бытие не меньше, чем опыт прошлого..Но, как и указывал Сартр – это не совсем корректно, ибо само предшествующее сознание ДЛИТСЯ в сиюминутном, а не прерывается. Поэтому вторая причина изменения предшествующего сознания его саморазвитие, хотя бы – в хайдеггеровском смысле: «откат» из-за «ВНУТРЕННЕГО ужаса» человеко-самости назад с ВОЗВРАЩЕНИЕМ И СОХРАНЕНИЕМ возможностей инобытия себя в решимости «стоять напротив смерти». В саморазвитии не происходит «прерывания» сознания, и всё же сиюминутное сознание не только не «чувствует» себя полностью детерминированным предшествующим, но может и противопоставить себя предшествующему, как другому… Вот оно – неопровержимое свидетельство проявления Ничто в человеке – внутренняя свобода! НО… Вспомним: у сознания остаются после «изоляции» бытия для другого и бытия в другом ещё два модуса бытия, которые продолжают СОСУЩЕСТВОВАТЬ: бытие в себе и бытие для себя. А это, что ни говори, разные модусы, разные аспекты одного бытия, наличие которых УЖЕ создаёт, по Хайдеггеру, поле возможностей и проблему выбора. Но я сейчас – не об этом. И даже не о механизмах изменения и раскрытия этих возможностей. Я- о СОДЕРЖАНИИ сознания, которое часто, a priori, подразумевается только системой, объединённой парадигмой (стилем, типом, архетипом), психологическими установками, и задающей перспективу возможностей своего развития. По сути, изменение поля возможностей связано с изменением в системе содержания и строения сознания вплоть до смены парадигм и психологических установок. Так, конкретно, по Хайдеггеру, «возврат» человеко-самости к самости своего присутствия – есть ничто иное, как «сброс» лишнего накопившегося «груза» элементов системы, возврат к НАЧАЛУ развития этой системы, откуда появляются возможности вновь строить эту систему, но ПО-ДРУГОМУ (ДРУГОЙ вид системы). Вопрос: в каком состоянии в сознании находятся «сброшенные» системой элементы, и из чего достраивается развивающаяся система сознания? Естественно, что из элементов, НАХОДЯЩИХСЯ в сознании, но ВНЕ системы, вне, так сказать, ФОКУСА сознания. Т.е. сознание не только системно, но и ХАОТИЧНО. Это можно утверждать, как «переводя» объективный мир идей Платона в субъективный мир идей, в котором стремление СИСТЕМЫ идей окончательно организовать тёмный мир материи, в принципе неосуществимо, это можно аргументировать рефлексией состояния ПАНИКИ (одной из разновидностей, кстати, страха), когда мыслительные СТРУКТУРЫ: «Что делать?» погибают, не успев родиться. Это можно аргументировать и тем, что сознание способно соединить «РАЗРОЗНЕННЫЕ раньше факты» (т.е. НЕСВЯЗАННЫЕ между собой РАНЕЕ факты (в том числе – и причинностной связью), представленные таковыми в самом сознании, можно аргументировать в том числе, и противоречивостью самой деятельности сознания: «Я не верю в приметы, но на всякий СЛУЧАЙ поменяю путь, если мне дорогу перебежала чёрная кошка», вплоть до кантовских антимоний. Собственно, не секрет, что наше сознание наполнено урывочными (поверхностными) знаниями (вплоть до впечатлений), которые в предшествующем «фокусе» сознания кажутся малозначащими, ненужными, НИЧТОжными, но при определённых обстоятельствах (например, стрессах) могут послужить основой для дальнейшей достройки (перестройки, ломки) системы сознания (мировоззрения) или, просто, для РЕАЛИЗАЦИИ открывшейся возможности. Таковые знания (впечатления) по отношению к системе сознания вполне могут нести в себе СЛУЧАЙНОСТНЫЙ для парадигмы (архетипа), психологической установки характер и служить «материалом» как для достройки этой системы, так и для её разрушения в той или иной мере. Случайностные элементы и вносят во ВНУТРЕННЕЕ бытие, как случайные (не имеющие в ПРЕДШЕСТВОВАВШЕМ сознании причин) прерывистость, безосновность его ВНУТРЕННЕГО развития (здесь, видимо, надо напомнить о способности индивидуальности к перевоплощению – напр.: «Делать жизнь по…», т.е. способность принятия ЧУЖИХ парадигм, архетипов в качестве своих – тоже «прерывность сознания»).
Таким образом, и в плане саморазвития я не нахожу Ничто. Да. Сознание способно развиваться и изменяться благодаря ненужному, ничтожнейшему, не «находящемуся в фокусе» предшествующего сознания, но ставшему необычайно важным сиюминутному, но, благодаря НИЧТОжнейшему В БЫТИИ, а не НИЧТО!..
Подвожу ОБЩИЙ итог анализа НИЧТО. Итак, в истории античной философии то, что философы именовали небытием, по сути, оказывалось ИНОбытием, а не бытием себя или своих парадигм. Представления о Ничто, как элиминированной в мышлении одной из одинаково реальных в бытии («том, что ЕСТЬ») противоположностей в религиозной философии в качестве Ничто – не означает, что «ничтожнейшей» противоположности НЕТ в бытии, что в бытии сознания приводит к парадоксам, антимониям, типа: так Бог – это (трансцендентальное) Ничто, или, всё же – Бытие, как указано в Библии?
Суммарный анализ сравнительно недавнего противопоставления взглядов на Ничто показывает, в принципе, ТУ ЖЕ многовековую ситуацию, ясно выраженную Гегелем: «Бытие и Ничто различны лишь во МНЕНИИ» с подтекстом: то, что, по мнению одного оппонента, есть Ничто, по мнению другого, есть Бытие. Можно сказать, что бытие и ничто НЕРАЗЛИЧИМЫ ни в чём. Так стоит ли для одного и того же иметь два названия? Стоит, пожалуй, напомнить, что ВСЕ известные категории человеческого ума (движение, абсолютное, бесконечное, возможность, время и пр.) взяты этим человеческим умом из БЫТИЯ, а потому их должно относить именно к бытию. А Ничто?... А Ничто НЕТ.
Аргумент в пользу Ничто в чувственном плане (Ничто приоткрывается в ужасе) также можно отвести, возразив, что в ужасе приоткрывается конечность бытия.
Аргумент в пользу Ничто в плане существования беспричинности отводится существованием в бытии случайности.
Значит ли сказанное, что Ничто НЕТ, что Ничто – фикция человеческого ума и плод заблуждений многих философов? Конечно же, человеческие представления о Ничто имеют под собой основания – и эти основания – КОНЕЧНОСТЬ самого ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО бытия, у которого есть все атрибуты бытия, в том числе, и случайность… Случайность – есть, а вот ПРИЧИНЫ для её появления в конечном человеческом бытии (но НЕ ВООБЩЕ) НЕТ. Случайность – на то и – случайность, что её ПРОИСХОЖДЕНИЕ лежит ВНЕ человеческого бытия и потому «по ТУ сторону ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО бытия, которую человек называет НИЧТО (так сказать, «Бог из машины»). Но… Вся человеческая практика, которая есть волей-неволей ВЫХОД человеческого бытия ЗА СВОИ границы, как бытие для другого и в другом (будь то интенсиональность или экзистенция), показывает, что причина случайному ЕСТЬ в ИНОбытии, раскрывающемся, зачастую человеку впервые, как случайность (например, открытие пульсаров). Замечу: есть всегда причина, но причина – НЕ ВСЕГДА есть проявлением необходимости. Причина МОЖЕТ БЫТЬ И СЛУЧАЙНОЙ.
Вторым основанием для появления представлений о Ничто есть неоднократно поднимаемый философами вопрос о полноте бытия. Так, например, Сартр описывает и ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ бытие для себя, как постоянное и ГЛАВНОЕ стремление (желание) стать САМОДОСТАТОЧНЫМ бытием. Т.е. здесь – ситуация, обратная предыдущей. Недостаток ощущается человеком, как то, что ДОЛЖНО БЫТЬ, но отсутствует. Вот это противоестественное отсутствие того, что ДОЛЖНО БЫТЬ, и толкуется как НИЧТО. Действительно, цель желания как бы зависает в Ничто. К цели надо ещё строить мост из материалов, средств, умений, знаний, которых ЕЩЁ НЕТ. Именно цель, как аванпост в Ничто, рождает из небытия человеческого сознания всё остальное… Значит, Ничто существует. Однако задумаемся: является ли ощущение недостатка ощущением Ничто? По сути – нет, ибо «мост» уже «намечен» желанием, которое НЕ ЕСТЬ Ничто, и которому цель придаёт смысл. Действительно, как написал, по-моему, Сенека: «Богат не тот, кто много имеет, а тот, кто мало желает (=самодостаточен)». Значит, величина «выхода в Ничто» - это величина желания. А то, что можно измерить, не может быть ничем.
Таким образом, можно резюмировать: есть нечто, как бытие в себе, для себя, для другого и в другом. Всё остальное ДЛЯ ЭТОГО бытия – Ничто, пока Ничто, как инобытие, НЕ ПЕРЕСЕЧЁТСЯ с бытием, не станет частью «моего» бытия для другого, «моего» бытия в другом или «моим» («приручение»).

С уважением ко всем. Павел.