Однако в приведенной цитате сказано только, что объективность (идеальность) той или иной формы значения (представление, суждение, вывод) не зависит от осуществляющих его актов. При этом, мне кажется, предполагается, что от самих конкретных актов независит и ноэтическая форма, присущая тому или иному типу актов. Ноэма представления может быть положена только посредством ноэсы представления, ноэма суждения - только посредством ноэсы суждения... Хотя мы можем одно и то же положение дел, с одной стороны, воспринимать "вживе", а с другой - полагать его в суждении. Здесь, правда, возникает вопрос, насколько содержание восприятия уже структурировано категориальными актами, т.е. суждением.
Во всяком случае, по затронутому Вами поводу у Гуссерля возможны очень тонкие дифференциации.

Вы правы, дело только в том, насколько выхолощено будет знаниие, возможность которого Г. таким образом обосновывает.

Спасибо за указание на различие между Гуссерлем и Фреге, но мне кажется, Вы слишком все усложнили. Что такое "акт полагания денотата"? Насколько я понял, денотат сопологается вместе с приданием смысла знаку, и именно посредством этого. Ср. § 13: "...выражение только вследствие того, что оно имеет значение, обретает отношение к предметному, и это по праву называется: выражение обозначает (называет) предмет посредством своего значения, или: акт придания значения определенным образом подразумевает соответствующий предмет..."
Дальше мне уже все осталось непонятным, напр.: что такое "полагание знака этого смысла"?

P.S. "Голос и феномен" не читал, но обсудить интересно. Возник вопрос, почему только указание Деррида трактует таким образом? Разве выражение равным образом не свидетельствует о внеположенном?

настолько же, насколько можно считать "выхолощенным" научное знание вообще (в т.ч.--и особенно--математическое).

мне тоже так кажется. но у Г. (в этом исследовании) это другое ("идеационное") понимание сущности акта не тематизировано.

да, это ключевой для моей интерпретации момент, кот. я и сам для себя хотел бы прояснить поэтому очень приветствую такие наводящие вопросы.

я понимаю так, что здесь речь только о возможности отношения к предмету, которая в "пустой" интенции (ещё) не "реализовна".
Г. продолжает:

это не та ситуация, кот. позволяла бы застать знак в его "живом" (а не "выхолощенном" ) функционировании. уже потому, хотя бы, что ей недостает исполняющего созерцания.
но и известный пример с доской, иллюстрирующий такое созерцание, ещё не позволяет увидеть "собственное" (если можно так выразиться) бытие знака, т.к. в таком случае полагание значения в пустой (либо только частично--образами воспоминания/фантазии--наполненной) интенции, с одной стороны, а с другой--в исполняющем ее созерцании, темпорально разделены: в любой момент мы имеем либо один акт, либо другой.
я бы взял такой пример: осмысление ситуации, в которой я нахожуть в данный момент. сама эта ситуация ("положение дел")--это то, что я понимаю здесь под "денотатом". с одной стороны, он открывается мне
в некоем "мысле-чувстве" (аналогичном хайдеггеровскому "Stimmung"); но с другой--последнее достаточно определенно, чтобы можно было говорить о его идеальном значении, сопоставимом со значениями, полагаемыми в актах выражениях.
ситуация обретения словесного выражения, адекватного этому значению, и есть тот "момент истины", кот. я пытаюсь ухватить.
сам Г. , конечно, такой задачи не ставит; но он создает предпосылки для ее постановки тем, что различает, во-первых, акт полагания знака и акт полагания значения и, во-вторых, значение интендирующее и значение интендированное. этих различений, как я понимаю, у Фреге нет.

Весьма интересное замечание. Мне до сих пор казалось, что это гуссерлевское различие достаточно четко обосновано и дает нам "положительную эвристику". Но Ваше замечание навело меня на мысль, что феномен, который Гуссерль описывает через различие интенции значения и интенции исполнения значения, может быть понят совершенно иначе, но для этого требуется исходить из отличных от гуссерлевских оснований дескрипции (сейчас я как раз и занимаюсь тем, что пытаюсь выработать этот путь). Интересно было бы узнать, а почему Вам это различие кажется сомнительным? Где коренится это сомнение?

Кстати, не будем забывать в связи с толкованием этого различия еще один пункт, привязывающий Гуссерля к философской традиции. Его различие между интенцией значения и интенцией, исполняющей значение, - это в общем случае различие между мышлением и созерцанием.

корреляция есть, но не полная. традиционно сущностным отличием мышления от созерцания считается дискурсивность, а у Г., как я понимаю, значение может полагаться совсем не обязательно в дискурсе. т.е. может быть значением и просто имени.
кстати, в пар. 35 он пишет:

кажется, это можно понять так, что акт полагания значения может осуществляться, в принципе, и без какого-либо акта полагания знака, кот. бы его "фундировал". т.е.--что возможна и совершенно "немая" мысль (прото-мысль, если угодно). разумеется, не дискурсивная.
заодно по пар. 33:

формально здесь вроде бы предполагается возможность регресса в бесконечность. но если попробовать--уже после второго шага как-то престает быть понятно, о чем речь.
напр., возьмем значение: "человек". допустим, оно представлено для нас в значении "разумное животное". это последнее м.б. представлено, в свою очередь, напр., в значении... гмм...каком? т.е. имеется в виду, что оно будет синтезировано из значений, представляюших, соотв., значения "разумность" и "животность"? если так, то процесс рефлексии будет оставлять за собой (как "след") бесконечно ветвящееся дерево значений. но не похоже, чтобы Г. это имел в виду.

Несколько (сумбурных) замечаний о феноменологических опытах Деррида:
Обращение к «Голосу и феномену» для меня интересно тем, что в этой работе предлагается некое целостное (хотя и обремененное множеством противоречий и несоответствий) прочтение всего первого исследования. Здесь у Деррида объясняется та задача радикального противопоставления или «сущностного различия», что пытается реализовать Гуссерль в проблеме «значения», и дается онтологическая критика подобной реализации. В общем плане гуссерлевское различение между указанием и выражением призвано дать представление о сущности разделения между эмпирически-единичным и идеально-всеобщим, то есть тем, что не имеет и имеет значение в качестве исполнимости некой истины познания, вечной при всех обстоятельствах и на все времена. Тот дрейф в сторону достижения чистой интенции значения, которая не нуждается уже ни в существовании самого предмета, ни в исполнении актов его полноты через фантазию или созерцающее представление, который предпринимает Гуссерль, нужен Деррида, чтобы достичь некой предельной формы значения как такового. Такой формой в конечном итоге оказывается «мой голос, который я сам слышу» (если помните, данное отношение играет очень важную роль в объяснении происхождения сознания у Мида; Деррида как бы «прикидывается» что на время может довериться подобному решению, но, вступая на свою любимую почву «критики бытия как присутствия», показывает в итоге только вход в бесконечный лабиринт собственно «различения», или работы сознания по опространствлеванию и овременению сущего). Чтобы некий «предел» значения мог бы что-либо в итоге вообще обосновывать, необходимо, чтобы я слышал свой голос в тот же самый момент, когда он звучит, но самое интересное, что такого момента в принципе не существует. Вера в точку-источник живого настоящего обусловлена единственно эффектом самостирания прото-ретенционального следа, порождающим (смертное) отношение между знаком и тем к чему он может нас отсылать, но данное отношение лишь выдает себя за нечто такое, о чем мы можем говорить и что можем исследовать. На самом же деле всякое присутствие (мысли) конституируется немыслимым (не-присутствием), всякое именование происходит от того, для чего невозможно собственное имя и т.д. Немалый интерес в «Голосе и феномене» вызывает и исследование проблемы повторяемости идеального объекта. А вообще я затронул эту тему к тому, что (как мне представляется) после «крестового похода» деконстукции на феноменологию, «вид» на саму феноменологию не может оставаться прежним (последняя фраза ГФ). К сожалению сам читал Деррида давно, а текста сейчас под рукой не имею, так что все подробности опускаю.

большое спасибо! а не могли бы Вы подробнее разъяснить вот именно этот момент? меня он всегда интриговал.
интуитивно для меня несомненна значимость опыта, кот. здесь ухвачен, для "фундаментальной онтологии" знака (в том смысле, в каком я писал выше).
но от меня всегда ускользало основание, на кот. Деррида привлекает его для рассмотрения как логически "необходимый".

продолжая эту мысль:
действительно--ясно, вроде бы, что прежде, чем выразить какое-то содержание, я уже должен, в каком-то смысле его знать. на этот факт указывают и выражения: "говорить, не подумав", "думай, что говоришь", "знал бы, сказал бы", и т.п.
значит акт полагания "просто знака", фундирующий, по Г., акт полагания значения, сам нуждается, в свою очередь, в фундирующем его акте "предваряющего" полагания значения, с кот. (значением) должно, в идеале, совпасть значение положенного затем знака.
и, мне кажется, не обязательно понимать это "предварение" в смысле БиВ (что, в итоге, спустило бы нас с небес гуссерлевской проблематики в гущу "бытия-в-мире")

Но ведь ситуация покрытия интендирующего интендируемым в принципе шире того, чтобы позволить увидеть «собственное бытие знака». Согласно Гуссерлю, она имеет место и в не опосредованном знаками опыте, напр. в опыте восприятия. С другой стороны, ее недостаточно, чтобы схватить бытие знака как знака, т.к. в ней схватывается некоторая истина, в структуре которой фигурирует также и знак (т.е. некоторое выражение).
В вашем же примере получается наоборот: не выражение первично, а более или менее уже исполненное значение, которое должно только обрести выражение. Насколько оно определенно и даже «идеально», это вопрос, ведь иначе проблемы выражения бы не возникало. Но в любом случае, на мой взгляд, эта обращенная ситуация более подлинна, т.к. в ней может быть достигнута настоящая (а не подыгранная) очевидность, в отличие от случая, когда исполнению уже предпослано некоторое подразумевание. Другое дело, что эта ситуация уже выходит за рамки гуссерлевской Auffassung.

P.S. Комментарий касательно идеальности значения:

"Мы были уверены в объективной значимости некоторого положения дел и выразили его как таковое в высказывании. Само положение дел есть то, что оно есть, утверждаем мы его значимость или нет. Оно есть единство значимости в себе. Однако эта значимость явилась нам, и мы представили ее объективно, так, как она нам явилась. Мы сказали: так обстоит дело" (§ 11, с. 52-53).

Получается что значение как идеальное единство черпает свою тождественность в объективности. Оно встроено в мир как некоторое положение дел ("2+2=4" встроено в арифметический ряд, "снег бел" - в систему восприятия природы и пр.). Значение позволяет интерпретировать себя как идеальность не потому, что оно "в себе" есть некое неразложимое ядро, а потому что оно вплетено структуру отношений, конституирующих ту или иную область. Оно не ирреально, поскольку само сущее подает его тем или иным образом.
Здесь, кстати, снова возникает вопрос о примерах. Ведь мы никогда не говорим на деле "снег бел" (в лучшем случае: "какой белый снег!"), хотя положение дел, выраженное этой констатацией, раз и навсегда принадлежит окружающему миру. То что мы высказываем в обыденной речи ориентировано в большей степени на ситуацию, выражает нечто с определенной точки зрения - это тоже положения дел, но им не всегда можно отвести место в устойчивой структуре объективности, они как бы "скользят" по контекстам опыта. Значит, этим значениям и "идеальность" можно приписать с натяжкой...

Разведение подразумевающих и исполняющих актов вызвало у меня сомнение уже при первом соприкосновении с ЛИ, и подотчетные мне основания этого сомнения как тогда, так и сейчас таковы:
При их описании Гуссерль не выявляет между ними связи, которая была бы имманентной, они случайны друг относительно друга (может быть, отчасти прав Tugodum: дело в темпоральной разорванности между актами, в любой момент мы имеем либо один акт, либо другой). Очевидность тогда – только случайный момент интенциональной жизни, т.е. зависит от контингентных условий (что ясно на примере внешнего восприятия). В этом последнем случае связь представляется максимально схематичной, поскольку слишком уж различны источники подразумевания и исполнения. Если структура подразумевание/исполнение еще как-то работает в рамках самого восприятия, которому свойственны свои особые ожидания, то относительно выражения я рискнул бы даже предположить: восприятие в принципе НЕ ИСПОЛНЯЕТ выражения. Выражение может исполняться только благодаря некоторому внутреннему смыслу, который не есть пустое подразумевание (ср. герменевтическая практика, ступени толкования, etc.).

В то же время, оказывается, что в исполняющем содержании уже заключено какое-то подразумевание, как в восприятии или фантазии, которые как бы исполняют, заключена какая-то категориально-сущностная структура, делающая этот предмет данного рода предметом (см., напр., § 23, с. 79). С этой точки зрения, разум находит осуществление в самом себе, предоставляет наглядность самому себе, «внешнее» созерцание сводится только лишь к неопределенной hyle, adequatio rei ad intellectus теряет свой смысл.

Т.е. получается, что либо связь между подразумевающими и исполняющими актами схематична, либо она полагается за счет элиминации «самих вещей» и распространения на них конституирующей активности субъекта.
Мне же интересно, каким образом все-таки сами вещи могут БЫТЬ ДАНЫ интеллекту, причем так, что эта данность, это бытийное присутствие по своей конкретности перекрывает любое «пустое подразумевание». Иначе говоря, искать истину не в конституирующей активности и не в простой адеквации, а в том, как то, что дано, уже дано таким, каким дано. Иначе говоря, интересно, как возможна тайна тождества бытия и мышления. – Ведь многие вещи мы «видим» отнюдь не наглядным образом, напр. то, что относится к «экзистенциальной ситуации»…

я ориентировался исключительно на проблематику нашего текста. разве Г. в нем говорит о непосредственном восприятии и т.п.?
мне казалось, что тема всего этого исследования--функционирование знака. разумеется --и значения тоже, но именно в его связи со знаком.
я что-то упустил?

спасибо, что привлекли внимание к этой фразе. очень к месту. вот это "явление значимости" меня больше всего и занимает.
ясно, что речь идеть о некоей интуитивной данности. и что эта интуиция не того же рода, что созерцание, исполняющее смыслопридающий акт.
в терминологической сетке ЛИ вроде бы ничего не остается, как считать эту интуицию тоже смыслопридающим актом (хотя и не фундированным актом полагания знака). но я не уверен, что такое понимание правомерно.

Конечно, перцептивный опыт постоянно фигурирует в этом исследовании в качестве бэкграунда, хотя бы поскольку речь идет о наглядных представлениях, созерцаниях и исполнении (Erfüllung). Отчасти, я думаю, поэтому Phenomen и отозвался о 1-м Исследовании как об общем введении в феноменологию. В параграфе § 23, кроме того, имеется развернутое сопоставление структуры восприятия и означения ("Здесь мы говорим о значении и знаке так же, как в отношении выражений и родственных им знаков"). Кстати, замечательный мысленный эксперимент: "сознание до всякого опыта", для которого ощущения "ничего бы не означали".




Попробуем прочитать это место в оригинале:

"Der objektiven Geltung eines Sachverhalts glaubten wir versichert zu sein und gaben ihr als solcher in der Form des Aussagesatzes Ausdruck. Der Sachverhalt selbst ist, was er ist, ob wir seine Geltung behaupten oder nicht. Er ist eine Geltungseinlieit an sich. Aber diese Geltung erschien uns, und objektiv, wie sie uns erschien, stellten wir sie hin. Wir sagten: so ist es. Selbstverständlich hätten wir dies nicht tun, wir hätten nicht aussagen können, wenn sie uns nicht so erschienen wäre; mit anderen Worten, wenn wir nicht geurteilt hätten."

"...не явилась, если бы мы не высказали суждения". "Является" нам значимость положения дел, притом благодаря суждению. Но "значимость" (Geltung) - это нечто отличное от Bedeutung, ее можно лучше передать как "сила", "убежденность". Когда мы судим, это значит мы в чем-то убеждены, это что-то - данное положение дел. Оно начинает для нас "значить" (gelten) в акте суждения. К тому же акту сопринадлежит и Bedeutung, в качестве идеального содержания положения дел. Ср. фразой выше: "В этом тождественном значении (Bedeutung)..." Но Geltung это не Bedeutung, не семантическая категория, у нее нет своего "содержания". Получается тогда, "нам явилась наша убежденность"? Скорее, "нечто явилось нам убедительным образом".

Действительно, это место наводит на колебания между исполняющим и смыслопридающим актом. Но в том то и дело, что Гуссерль не тематизирует возможность таких актов, в которых нечто очевидно само по себе, как бы не требуя исполнения, когда положение дел само по себе открывается и убеждает, что "так оно и есть".

по правде сказать, не понял, чему соответствует в оригинале Ваша фраза:
по-моему, перевод фразы:
у Молчанова достаточно адекватный. едва ли отсюда можно вывести, что скорее напрашивается вывод, что "явление"--точный ноэматический коррелят "суждения". но это, если не учитывать предыдущую фразу:
из кот. следует, что явление первично--по крайне мере, по отношению к представлению. а представление, как оно обычно понимается, первично по отношению к суждению, разве нет?
если да, то последовательность получается такая:
явление->представление->суждение->высказывание.
в любом случае, на тематизацию здесь нет и намека, Вы правы. Г. не проговаривает этот момент, а как бы проговаривается о нем
интересно, тематизирован ли он в дальнейшем кем-либо, кроме (и иначе, чем у) Хайдеггера.

О каком тогда явлении идет речь? Помнится, в статье про очевидность в одной немецкой философской энциклопедии внимание заострялось как раз на моменте предварительной раскрытости простого представления, предшествующего акту суждения. Т.е. прежде чем решить, адекватно ли наше суждение положению дел или нет, нечто вообще должно быть раскрыто. Там, однако, речь шла не более чем о представленности чего-то, хотя это можно назвать и явленностью. У меня, впрочем, большое сомнение в том, что суждению вообще может нечто предшествовать, в качестве конституированной смысловой целостности, ведь именно суждение, пусть и имплицитно, "собирает" нечто в положение дел. Нам явилось, что снег бел, потом мы вдруг говорим "неверно, что снег бел", это суждение неадекватно. Но ведь снег уже бел, мы заранее знаем, что снег бел, прежде чем высказать положительное или отрицательное суждение. Я считаю, что любое конституированное представление несет в себе суждение.

Конечно, моя (псевдо)цитата переиначивает оригинал, я этого не заметил. Но от сказанного я не отказываюсь: у Гуссерля говорится, что мы бы не смогли соответствующим образом высказаться, если бы значимость нам не явилась, ДРУГИМИ СЛОВАМИ, если бы мы не произвели суждения. Здесь устанавливается однозначная корреляция между "явиться" и "произвести суждение" (конечно, не "высказать суждение", как я написал, это уже неверно). Отсюда и следует, что нечто - скорее само положение дел, а не Geltung - может "явиться" только будучи схваченным в суждении.
Вообще же, это очень неестественное сочетание - "die Geltung erschien", скорее "являться" для положения дел - и есть "значить", и уж само такое явление не может быть ноэматическим коррелятом, скорее это "ноэтическая" составляющая, не "то что", а "то как" раскрывается нам некоторое положение дел.

Позволю себе пример, приобретенный недавно при чтении Канта: там, где он, ссылаясь на Ньютона, говорит о ВЕЗДЕСУЩНОСТИ ВРЕМЕНИ, вдруг становится очевидной фундаментальная черта мира феноменов: что изменения захватывают и перекрывают все, что есть в мире, изменения тотальны (см. т. 2 шеститомника, с. 401). Даже при чтении фрагментов Гераклита такой наглядной репрезентации этого обстоятельства мне достичь не удавалось. Какие условия были необходимы для достижения этого усмотрения? Наверное, требовалось восполнить некоторые необходимые для него предпосылки. С чем они были связаны? Видимо, прежде всего, с понятием целого и понятием времени. Ни то, ни другое не являются в строгом смысле слова понятиями. ЧТо же произошло, что они как бы наложились так, что стало беспрекословно ясно: да, так и есть, все от неба до земли, все целое мира, охвачено изменениями...
Кант очень многое видел ясно.

Несколько слов по поводу Деррида и его «Голоса и феномена», который я на днях перечитал с подачи Алексея Воробьева. Сразу скажу, что мне всегда было как-то «не с руки» читать Деррида (впрочем, как и многих др. французов, начиная с Сартра), в особенности же читать Деррида, читающего Гуссерля. Вроде бы он (Деррида) читает/анализирует тот же текст, что и я (его читатель), ан, нет – у Деррида всегда какой-то чужой и малопонятный мне Гуссерль (я воспитывался на интерпретациях немцев и Молчанова). Возможно, дело в том, что Деррида читает Гуссерля в ином режиме, нежели я и многие др. Деррида не желает исходить из презумпции оправданности гуссерлевских целей, он с самого начала (с НГ и ГФ) не хочет «следовать за» Гуссерлем (работать на дядю ), да, он пытается симулировать, будто «повелся», но всегда остается верен только себе. Он попросту эксплуатирует гуссерлевский текст. И потому всегда, о чем бы он не говорил, говорит о своем. Выше я писал о скоростях чтения. Сдается, что Деррида читает Гуссерля слишком медленно, и именно в силу вышесказанного. К примеру, Гуссерль на одном дыхании произносит: “…im selben Augenblick” – «…в то же мгновение». Дыхание Деррида в том же месте становится прерывистым, и он читает: “…im selben Augen—blick”, в результате единое Augenblick распадается на Augen и blick, порождая новую сущность - «мигание глаза», на которую и переносится внимание. В то время, когда Гуссерль пытается О чем-то сказать с помощью этого Augenblick, Деррида говорит о самом этом Augen—blick. «Подручное», как сказал бы Хайдеггер, становится объектом разглядывания и теряет свой изначальный способ бытия. Да, конечно, есть резон: «трансцендентальные условия» и все такое. Но есть одно небольшое НО: подобная «трансцендентализация» дискурса (которая неоднократно с античных времен воспроизводилась в философии) всегда уже есть подмена дискурса.

уважаемые со-участники, а не отвлечься ли нам после Первого Исследования на чтение комментария к нему Деррида?
редко выпадает возможность привлечь в семинар такого незаурядного участника (хотя бы и покойного).
по-любому его интерпретация влияет (хотя бы косвенно) на нашу уже в силу историчности горизонта понимания; так что наше отношение к ней стОит сделать более осознанным.
нашел р.п. в Сети:
http://yanko.lib.ru/books/philosoph/derrid...-i-phenomen.htm
(странно, что "Augenblick" там переведено как "мигание глаза", но м.б. это гипер-интерпретация, а не признак некомптентности?)
заодно поздравляю всех с недавним днём рождения Эдмунда Гуссерля.
p.s. писал это сообщение не видев ещё последних сообщений уважаемых aloff'а и Phenomen'а, в силу чего несколько выпал из синхрона.

о том, на кот. указывает глагол "erschien" во фразе:
что под ним понимать--вопрос следующий. как и что понимать здесь под "представлением" (на кот. указывает глагол "hinstellten"). но, что первое есть условие второго--это, imho, одозначно следует из структуры фразы.
или я читаю "слишком медленно" ((с) Phenomen)?
если суждение--это нечто, имеющее форму "S есть P", то оно не м.б. первично ("urspruenglich") данной "значимостью" уже в силу своей не-простоты. суждение возможно только после различения в усмотренном субъекта и предиката ("снега" и "белизны").

в англ. терминологии это называется "over-reading". у совр. французов это как бы "правило хорошего тона".
но мы ведь можем поставить вопрос иначе: не как Деррида читает Г., а в чем заключается его критика гуссерлевского "проекта". и насколько она обоснованна.
в том, что эта критика повлияла на современную философскую (в отличие от историко-философской) рецепцию идей Г., сомневаться не приходится.
согласен с Вашей характеристикой метода Деррида в целом (см. выше), но в данном случае "прерывистым" дыхание становится не у него, а у переводчика, кот. вместо идиоматичного "мгновенье ока" (а ещё лучше--просто "мгновенье") приплел "миганье глаза". у Деррида никакой глаз не мигает (даже не подмигивает). речь о настоящем моменте, или "теперь". отмахнуться от этого ссылкой на "прерывистость дыхания" никак нельзя.
либо у Г. эта "моментальность" не существенна, т.е. критика Деррида построена на "over-reading"; либо у Г. "моментальность" существенна, и тогда мы должны отнестись к это критике серьезно.

Думаю, что все-таки нужно не забывать о генеральной теме ДАННОГО семинара, а прочтения Деррида можно привлечь сюда в качестве экскурса. Впрочем, мы вроде бы уже начали это делать... Интересно было бы услышать Ваш комментарий (о критике Гуссерля со стороны Деррида: какую именно критику Вы имеете в виду?). С другой стороны, наше чтение Гуссерля как-то застопорилось. (Быть может, во многом по моей вине.) В этой связи я предпочел бы, чтобы участники брали инициативу в свои руки и двигались вперед, я нагоню .




Возможно, я пошел на поводу у переводчицы (французским не владею) с Augenblick (распадается на Augen и Blick - букв. "взгляд глаз") и "перегнул палку", но все ж таки в "царстве чистой фантазии", являющейся, по Гуссерлю, источником "вечных истин", нахожу этот пример ("сверхчтение") Деррида/ переводчицы весьма неслучайным. И как раз поэтому (и по указанным выше причинам) считаю подобное "over-reading" как раз "дурным тоном" . Мне ближе древнегреческая максима: "знай меру, ничего слишком" Да и "экономия мышления", опять же...

P.S. Вот еще один приверженец сверхмедленного чтения - В.Подорога, см. "Выражение и смысл", которое, по-моему, следовало бы назвать "Чтение и наслаждение" или т.п. (чтобы люди не путались)

Да, не похоже. Быть может, потому, что "разумное животное" - это не значение (в смысле Гуссерля, а не формальной логики), а опять-таки выражение...

Ну, по крайней мере, один момент "внутреннего единства" этих актов лежит "на поверхности" - это их Aktcharakter ("типологическое свойство акта" в переводе В.И.Молчанова) - родовая сущность интенции. Оба акта являются интенциями, одна сигнитивной (символической, интеллектуальной), другая - интуитивной (созерцательной). Соотношение созерцания и мышления (кстати, я отнюдь не уверен, что Гуссерль понимал мышление как дискурсивность [to Tugodum]) - это очень интересная тема, и она неоднократно тематизировалась Гуссерлем (именно в таком виде: "созерцание и мышление"). И мы, наверное, ознакомимся в рамках ЛИ с этим вопросом получше, когда дочитаем до 5-6 исследований (хочется верить, что это произойдет в обозримом будущем ). Более того, мне кажется, что это единство - на основе интенциональности - как сущности сознания (любого сознания) у Гуссерля выражено более четко, чем, допустим, у Канта. Последний в конце Введения к "Критике чистого разума" пишет буквально следующее, B29 (подчеркивание мое, курсив Канта):



Несмотря на то, что Гуссерль довольно плохо (по его же признанию) знал Канта в начале своего творческого пути (об уровне его знаний Канта на этапе ЛИ точно сказать не могу), и его учитель Брентано не поощрял интерес к немецкой классике, "коллективное бессознательное" немецкой философии работает как часы . Единственное серьезное отличие, которое я могу сейчас указать, состоит в том, что Гуссерль распространяет созерцание за пределы чувственности. Это, по его мнению, должно гарантировать ОЧЕвидность логико-математических истин.

Уважаемые участники семинара, на следующей неделе мы продолжаем читать Первое исследование? Давайте исходить из того, что за эту неделю его нужно ДОЧИТАТЬ. Ведь нам осталось порядка 30 страниц, содержащих больше пояснений, чем качественно нового материала...

конечно, выражение--как и всякое сочетание слов. но разве оно не может выражать значение, в котором для нас представлено значение, выражаемое словом "человек"? какое же, тогда, может, если не оно?
нет, буквально это именно "момент, мгновение". этимологически можно связать со "взглядом", как это делает Хайдеггер (SZ, пар. 65), но и у него, всё-таки, главное значение--"момент (настоящего) ".
это я бы и сам хотел понять попробую на след. неделе (раз уж Вы щедро отводите и ее на Первое Исследование).
насчет "дурного тона" согласен, с поправкой (коррелятивной моему псевдониму), что дело все-же не в скорости, а в том-ради-чего.

Так вот это и вопрос, имеют ли выражения "разумное животное" и "человек" одно значение или нет? (коль скоро САМО значение записать невозможно).



Я имел в виду "буквально распадается" на Augen и Blick - взгляд глаз. Т.е. Вы правы, "мигание глаз" даже буквально не получается... Спасибо за замечание - я вставлю поправку.



Мы все хотели бы это понять

Я бы заметил, что hinstellen – это отнюдь не vorstellen, а скорее принятие, допущение. Мы принимаем нечто как оно есть, по мере того, как оно нам является. – Во всяком случае это «принятие» относится уже к суждению. Что касается явления, как нечто может явиться ДО предикативного акта, то можно только допустить, что это возможно в своего рода простом noein, чистом внятии всей массы бытийных определений до различенности их в актах суждения (см. БиВ, с. 33, последний абзац). Я же задаюсь вопросом, что если из всей этой массы бытийных определений мы можем произвольно и избирательно извлекать различные предикативные связи (с ориентацией на существенные), то не значит ли это, что в этом внятии бытийных определений потенциально уже содержится любой акт суждения, что изначально суждение не является дискретным актом, а как бы перекрывает весь спектр нашего контакта с сущим.

Ср. также Дильтей о формах «предметного постижения» (des gegenstaendlichen Auffassung):
«Итак, каково же отношение между данным или представленным, которое обусловлено протекающими операциями переживаний схватывания, и суждением? В нем выражается некоторое положение дел, связанное с определенным предметом. Уже из этого следует, что речь здесь не идет об отображении (Abbilden) данного или представленного. Для позитивного определения этого отношения я буду исходить из мыслительной взаимосвязи. Всякое суждение содержится здесь в аналитическом виде и понимается как часть этой взаимосвязи. В мыслительной взаимосвязи предметного постижения каждая его часть относится к тому, что содержится в действительности, посредством связи, в которой она находится. И вот главное правило, которому следует любое суждение: его содержание должно быть включено в то, что дано, согласно формальным законам мышления и формам мысли. <…>»
Несколько последних предложений в оригинале:
«Ich gehe fuer die positive Bestimmung des Verhaeltnisses vom Denkzusammenhang aus. Jedes Urteil ist in ihm analytisch enthalten, und es wird als Glied desselben verstanden. Im Denkzusammenhang des gegenstaendlichen Auffassens bezieht sich nun jeder Teil desselben vermittelst des Zusammenhanges, in dem er steht, zurueck auf das Enthaltensein in der Wirklichkeit. Denn das ist das oberste Regel, unter der jeder Urteil steht: es muss seinem Inhalt nach in dem Gegebenen nach den formalen Denkgesetzen und nach der Formen des Denkens entahalten sein.»

И следующий абзац: «Так между суждением и рассмотренными выше формами предметного постижения [сравнение, сопряжение, отображение, посредством которых данное уже как-то оформлено] возникает новое отношение. В нем обнаруживаются две стороны. Эта двусторонность определена тем, что суждение, с одной стороны, фундировано в данном, а с другой стороны, эксплицирует то, что в нем содержится лишь имплицитно, лишь в качестве очевидного (nur als erschliessbar). В случае первой связи возникает отношение замещения (Vertretung). Посредством элементов мышления, которые в своем постоянстве, ясности, отчетливости и надежной связи со словесными знаками соответствуют требованиям знания, суждение замещает положение дел, содержащееся в данном (die im Gegebenen enthaltenen Sachverhalte). Если смотреть с другой стороны, то суждения реализуют интенцию предметного постижения, которая состоит в том, чтобы, исходя из обусловленного, частного и изменчивого, приблизиться к основным отношениям действительности».

Ну как Вы думаете, содержатся ли положения дел в данном или конституируются только в суждении? Но если содержатся, то конституируются они благодаря более элементарным формам предметного постижения. Но тогда, во всяком случае, интеллектуальные операции в этих формах и в эксплицитных актах суждения одного и того же рода?
(Цит. по: т. 3 собр. соч., с. 169–170. Это уже поздний Дильтей, знакомый с ЛИ.)

P.S. Прошу прощения, не прочитал всей 12-й страницы, сейчас буду наверстывать))

Возникает сомнение как раз по поводу того, насколько эти акты относятся к одной и той же родовой сущности. Насколько, в частности, восприятие вообще является актом, насколько его непроницаемая ткань не конституируется пассивно (Мерло-Понти).
Насчет воображения тоже не уверен: какя-нибудь воображенная сцена может настолько утянуть нас в то, что "в ней" происходит, что мы с головой отрываемся от реальности. Здесь действуют какие-то "энергии мира", а не произвольные акты сознания.

вопрос, imho, не корректен. по Г. , значение как идеальный предмет для нас представлено всегда в ином, нежели оно, значении (являющемся ноэматич. коррелятом акта, предметом кот. является первое значение). говорить о тождественности этих двух значений не более корректно, чем о тождественности "самой вещи" и "профиля", в кот. она является.

справедливо. хорошо, что заметили. с этим можно было бы согласиться, если бы Вы имели в виду конституирование предметности (как таковой). вот это мне уже далеко не очевидно (по указ. выше причине).
в любом случае, вопрос упирается в значение термина "hinstellen" (кот. Ваша цитата из Дильтея никак не проясняет).

Т.е. Вы предлагаете бесконечный регресс, а как же быть с совпадением значений, совпадением (синтезом идентификации), лежащим в основе гуссерлевской концепции очевидности (на этапе ЛИ), единственного "правового источника" феноменологического познания? Думаю, что эта дискуссия несколько уводит в сторону от первоначального вопроса (о схеме: выражение -> значение -> (выражение) -> значение... , которая кажется мне неверной), но, по-моему, вопрос сам по себе корректен (быть может, его формулировка в части "одно значение" требует некоторых уточнений), и ответ на него очевидно отрицательный, что Вы косвенно и подтвердили.

в концепции очевидности речь до сих пор шла только о совпадении значений интендирующего и интендированного (кот. оба являются ноэматическими коррелятами соотв. актов), а не о совпадениии какого-либо из них со значением-объектом.
последнее возможно только если значение-объект дано прямо (без опосредующего "интенсионала"). в разбираемом месте Г. такую возможность не рассматривает.

Кажется, я начинаю понимать, откуда "растут ноги" у этого сомнения... Мерло-Понти? Согласен, "восприятие" в смысле Мерло-Понти достаточно дистанцировано от "восприятия" в смысле Гуссерля. Но ведь гуссерлевская интенциональность подразумевает только, что всякое сознание есть сознание "о чем-либо", последнее же раскрывается в простой рефлексии. (Поглощенность воображемой сценой обычно и прерывается рефлексией, влекущей осознание типа "это была всего лишь фантазия", а отрыв от реальности как раз и свидетельствует о том, что мы имеем дело с воображением.) - Беру на себя роль "адвоката Дьявола". Действительно, гуссерлевская "геометрия переживаний" подчас (хотя и не всегда) кажется несоразмерной "самим вещам", в данном случае "процессам" восприятия и воображения.

большая часть БиН Сартра посвящена опровержению такого взгляда. достаточно убедительно. после этой книги я не могу уже серьезно относится к почтенной метафоре "отпечатка" (на каком-то пассивном материале, типа воска). всякий "отпечаток" в сознании есть сознание отпечатка (с)

так м.б. почитаем Деррида вместе? для начала предлагаю оценить на истинность следующий его тезис: (перевод с франц.--в данном месте, в отличие от нек. других--достаточно адекватный; "указание" у Д. соотв. "оповещению" в пер. Молчанова).

Уважаемый Тугодум, мы можем почитать все что угодно, но не все сразу. По крайней мере, я лично не имею даже физической возможности параллельно разбирать несколько текстов. У меня большая оффлайновая загрузка и масса обязательств по этому проекту (в частности, сейчас я дорабатываю Философский журнал, чтобы члены Клуба имели возможность самостоятельно публиковать свои произведения - знали бы Вы скольких человеко-часов он стоит). И когда приходится выбирать, продолжать ли читать Гуссерля или переходить к Деррида (что означает для меня забросить семинар, который я сам и начал), я выбираю продолжение чтений Гуссерля. Извините. Я уже обращался к Вам с просьбой - если у Вас есть что сказать по критике Гуссерля со стороны Деррида, - скажите, проясните для нас всех этот вопрос.
Я высказывал эту просьбу еще и потому, что многое в замечаниях Деррида мне просто непонятно, в частности - и в связи с Вашим вопросом - мне непонятно, о каком преодолении-разрешении "переплетения" выражения и указания идет речь? Что скрывается за речью о "внутренней присущности" указания выражению? Пожалуй, последняя напоминает мне речь о внутренней присущности трансцендентального субъекта эмпирическому субъекту ("вложенности одного в другое"), тогда как, по-моему, различие (неметафизическое) между ними нужно искать прежде всего в качестве установки, в которой они приходят к данности. А это будет уже принципиально иной дискурс, трактующий не о "внутренностях" знака an sich und fuer sich, а о способах его постижения [к-л. агентом]. Впрочем, вполне возможно, я чего-то "не догоняю", поскольку у меня просто нет сейчас времени вдаваться в изощренный дискурс Деррида (мы с ним, скорее всего, читаем Гуссерля в "различных установках"), да и собственно семиотическая тема (и у Гуссерля, и у Деррида) меня мало занимает. Тем более что когда мы инкорпорируем указание в "выражение", мы начинаем понимать последнее в совершенно ином смысле, нежели Гуссерль, и начинаем строить "семиотику", принципиально отличную от гуссерлевской (употребление "одних и тех же слов", если они употребляются двусмысленно, не дает нам почвы для сравнения-сопоставления этих концепций). Проще говоря, я вполне допускаю возможность сценария, в котором "угроза Деррида" не имеет непосредственного отношения к гуссерлевскому проекту.

Поскольку уже середина недели, хотел бы узнать, остались ли еще вопросы и комментарии по тексту 1 исследования самого Гуссерля??

Читая ЛИ в первый раз, я был еще плохо знаком с Мерло-Понти. Впрочем, Вы очень удачно указали на корень моих сомнений: это как раз недоверие к «геометрии переживаний», построяемой в опыте рефлексии. Именно рефлексия как бы «отсекает» нас от континуального опыта «самих вещей», когда уже трудно сказать, «о чем» в нем каждое отдельное сознание. Впрочем, нужно признать, что так понятый опыт следует рассматривать как «исполняющий» наши подразумевания, только в данном случае отсутствует взаимооднозначное соответствие «акт-акт», и исполнение происходит как бы бессознательным способом, в полной мере его трудно, наверное, отрефлексировать.

To Tugodum: Но ведь речь отнюдь не шла об «отпечатках», имелась в виду тема «пассивного синтеза», развитая поздним Гуссерлем и воспринятая Мерло-Понти.

P.S. Я хотел бы разместить еще комментарий по поводу объективности и колебаний значений.

ОК, наша с Вами полемика заставила меня пересмотреть свои застарелые взгляды на суждение в его связи с допредикативным опытом. Действительно, нечто может являться и тем самым «иметь силу» (gelten) еще в неразличимости предикативных определений. Это можно выразить и так: того, что есть, всегда больше, чем о нем можно сказать. Но что-то, возможно главное, становится для нас сущим, только когда о нем сказано.
Что касается hinstellen, то корень «ставить», «устанавливать» явно отсылает к акту суждения, цитата же из Дильтея не была ориентирована на прояснение этого термина. Относительно Geltung см. также с. 95.

у меня остались (точнее, возникли) вопросы, поднятые Деррида, суть кот. в следующем.
Г. настаивает на сущностном различии между оповещением и выражением. но в актуальном опыте, утверждает Д., они осуществляются всегда во взаимном сопряжении. не является ли тогда рассмотрение выражения самого по себе (т.е. вне связи с оповещением)--чему посвящена бОльшая часть Первого Исследования--отходом от принципа чистой дескрипции?
ведь если выражение не существует изолированно от оповещение, то рассматривая его изолированно, мы имеем дело уже с абстракцией, а не с явлением "как оно себя дает".
подчеркну: я никоим образом не хочу этот вопрос кому-либо навязывать (как меня, кажется, поняли).
изложить критику Д. более развернуто я пока не готов, т.к. только начал вчитываться в его текст. но и тормозить кого-либо тоже не хочу. предлагаю вам двигаться дальше, но сам чувствую необходимость взять "тайм-аут". тем более, что и я завязан на ряд проектов, сроки кот. начинают поджимать.
буду по мере сил следить за ходом дальнейшего чтения ЛИ--а м.б. в какой-то момент и "догоню"

"сущее" ведь и значит: "то, что есть". и мы можем знать, что оно есть (коррелятивно нашему полаганию его как "некоего нечто"), даже не будучи (ещё) в состоянии высказать о нем что-либо сверх того.не обязательно. внутренняя форма слова указывает только на полагание в качестве сущего/предмета, и не более того. ср. "Gegen- stand". другое дело, что опасно исходить в определении смысла философского термина только из его внутренней формы.
однако я рад, что в главном пункте мы согласились.

[quote=Tugodum,Apr 13 2005, 05:54 PM]
у меня остались (точнее, возникли) вопросы, поднятые Деррида, суть кот. в следующем.
Г. настаивает на сущностном различии между оповещением и выражением. но в актуальном опыте, утверждает Д., они осуществляются всегда во взаимном сопряжении. не является ли тогда рассмотрение выражения самого по себе (т.е. вне связи с оповещением)--чему посвящена бОльшая часть Первого Исследования--отходом от принципа чистой дескрипции?

Мне кажется, что нет. Деррида говорит большей частью о работе редукции, которая позволяет добиться чистоты дескрипции (выражения) для мира чистых идеальных значений, не «запятнанных» эмпирической, физической, чувственно-психологической стороной опыта, всегда единичного и более неповторяемого. Предельной метафорой такого опыта может выступать «гераклитовский поток» времени, в реку которого нельзя войти дважды, опровержением же этой метафоры способен служить только язык. В общем-то, эту ситуацию продумал еще Платон. В диалоге «Кратил» (в связи с потоком) Сократ говорит о самой возможности происхождения языка в частности следующее: «Но можно ли тогда что-либо правильно именовать, если оно всегда ускользает, и можно ли сначала сказать, что оно представляет собою то-то, а затем, что оно уже такое-то, или же в тот самый момент, когда бы мы это говорили, оно необходимо становилось уже другим и ускользало и в сущности никогда бы не был таким, [каким мы его называли]?» Ответ, конечно же, может быть только отрицательным, и как мы помним: «не быть вещам, где слова нет». Но, чтобы прозвучало слово оно должно быть выражено, и (непростое) достижение уровня понимания его выразимости в связи с этим будет означать так же и исполнение феноменологического постижения нашего опыта «самих вещей».
Вообще Phenomen прав: сам Гуссерль узнается в пересказе Деррида только с определенным трудом, что поделаешь – оба они родоначальники особых и специфических видов философского дискурса, каждый со своими интересами. Не могу сказать, что деконструкцию я ценю меньше феноменологии, но вынужден признаться, что в силу определенных обстоятельств в нужный ритм чтения собственно Гуссерля что-то никак не могу попасть.
P.S.Не подскажет ли кто, кстати, где можно заказать или выписать молчановский перевод второго тома, а то, за неимением русского текста мои шансы в этот ритм все же попасть становятся нулевыми.

впрочем, и остались тоже. вспомнил неразрешенный вопрос, возникший у меня в самом начале семинара, вне какой-либо связи с Деррида:так вот, обнаружил сейчас, что у Деррида возник ровно тот же вопрос, что и у меня.
больше того, именно в пар. 8 содержится тот единственный, по сути, пункт, с кот. Д. (как и я ) не может согласиться в Первом Исследовании.
Д., в отличие от меня, утверждает, к тому же, что пункт этот настолько принципиален, что с падением его рушится чуть ли не весь гуссерлевский проект (сам я в последнем пока не уверен--почему выше и предлагал оценить этот тезис Д. на истинность).
пункт, о кот. речь, состоит в том, что возможно чистое (т.е. не сопряженное с оповещением) выражение.
поскольку знак, как материальная форма, служит по Г. (если мы с Д. его понимаем правильно) исключительно для коммуникации (т.е. для оповещения), ситуацией чистого выражения м.б. только такая, в кот. значение не нуждается для своего полагания в знаке. иными словами: ситуация, в кот. значение "дает само себя" непосредственно--причем так, что даже если его полагание сопровождается полаганием каких-то знаков, первое полагание последним никак не "мотивировано".
вопрос: существует ли такая ситуация?
ответ Г. (если, опять же, мы с Д. понимаем его правильно): да, именно такова ситуация "выражения в душевной жизни в одиночестве" (пар. 8). ведь в такой ситуация я действительно не нуждаюсь в знаках, поскольку сам я всегда (в любой ситуации) и так знаю, что имею в виду, а сообщать это ещё кому-либо указанная ситуация от меня не требует: Д., как я понял, заглянув вперед, очень цепляется здесь к слову "момент" ("Augenblick"). я ещё не вникал в его аргументацию, и поэтому ничего не могу о ней сказать. но в одном я могу с ним согласиться сразу: утверждение, что значение может не затрагиваться речью, если эта речь не имеет целью сообщение (а, скажем, только фиксацию в дневниковой записи, напр.)--т.е., что мое понимание (открывающийся мне смысл) не меняется в зависимости от того, выражаю я его в речи, или нет-- такое утверждение противоречит всему моему опыту (оно, говоря по-англ., "is counter-intuitive").
ещё раз, на всякий случай, поясню, что сказанное мной не ставит целью обязать кого-либо к опровержению Д., или защите Г., или даже просто к поддержанию разговора на эту тему, т.к. она явным образом выходит за рамки семинара, как он был изначально запланирован.

Уважаемый Алексей, я верю, что Вы "попадете в ритм" (последнее однако не подразумевает необходимости участия в обсуждении всех разделов - ведь у каждого свои интересы).
ЛИ2 в бумажном виде можно заказать, напр., на Озоне: http://www.ozon.ru/?from=yandex_market&con...tail&id=1694328 (Правда, отрузка в течение недели + время доставки + 501 р. за книгу). Вообще найти книги в интернет-магазинах достаточно просто - наберите на Яндексе название и справа увидите список от Маркета (http://market.yandex.ru/), в котором представлены товары многих сетевых магазинов.
Кстати, сегодня через сеть продаются следующие книги Гуссерля: http://market.yandex.ru/search.xml?text=%C...%ED%E8%FF&_=101

Алексей, посм. также эл. вариант в библиотеке Ихтика - http://ihtikus.narod.ru/ihbl.html - правда, я не уверен, что это 2 том.


В общем, нужно чаще пользоваться Яндексом )

---------
Вопрос Тугодума меня тоже заинтересовал, попробую на днях - и после осмысления (Гуссерля и Деррида) в "одиночестве душевной жизни" - дать свой ответ.

О какой вопрос Вы подняли! А ведь действительно, от того, возможно ли чистое, т.е. неопосредованное знаками выражение, т.е. является ли сознание текстом или, так сказать, допускает чисто менталистскую интерпретацию, - зависит весь гуссерлвский проект.

Даже если мы не можем зафиксировать эту гипотетическую опосредованность выражения, т.е. опосредованность данности сознания самому себе некими означающими процедурами, то сторонник деконструкции (или тот, кто стоит на сходных позициях) все равно припишет феноменологу методологическую наивность и заявит, что все равно все уже проговорено и означено, все уже в языке (см., напр., Бибихин, "Язык философии").
У меня пока нет достаточного опыта и критериев, чтобы занять ту или иную позицию.

Спасибо А. Воробьеву за очень уместную цитату из "Кратила". Добавлю, что Гуссерль, настаивающий на идеальности значений, не проходит мимо т.н. окказиональных значений (см. Иссл. 1, гл. 3), т.е. значений, зависящих от конкретных обстоятельств употребления (я, ты, это, здесь и др. случаи). Гуссерль принимает во внимание "Гераклитову реку", затрагивающую и смыслы, однако пытается и этим значениям приписать идеальность:

"Фактические значения слов колеблются, в ходе одной и той же последовательности изменяются; и по большей части они определены, по своей природе, случаем. Однако, если присмотреться повнимательней, то колебание значений есть, собственно, колебание [акта] придания значения. Это означает, что колеблются субъективные акты, которые придают значения выражениям, и они изменяются при этом не просто индивидуально, но одновременно также в соответствии с видовыми особенностями, в которых заключено их значение. Однако изменяются не сами значения, такое предположение было бы абсурдным..." (пар. 28, с. 93).

Думается, что коль скоро чтение первого исследования заканчивается (уже и до окказиональных значений добрались), следует сосредоточиться на том, чтобы начать давать ответы на прозвучавшие вопросы, и переходить к выводам. К примеру, вопрос о различии между воображаемым кентавром и представлением его в фантазии: мне кажется, что как раз тут все просто. Для акта придания значения (воображаемому) выражению «кентавр» мне вовсе не надо наглядно представлять его облик в фантазии, последнее чаще всего требует определенных усилий и реализуется (в зависимости от обстоятельств) с разной степенью полноты. Нарисовать же «воображенного кентавра» на бумаге (чтобы иметь его актуально присутствующее предметное восприятие), по причине отсутствия изобразительных способностей, я сам и вовсе никак не смогу. Тем не менее, тождественное интенциональное единство значения слова «кентавр» мне известно без всяких трудов. Дальнейшая тематизация этих банальных различий приводит Гуссерля далее к постановке новых проблем, в том числе и к проблеме редукции знака и т.д. и т.п. Меня лично во всем этом процессе больше всего затрудняют вопросы, связанные с четкой и однозначной фиксацией тех многообразных (или наоборот однообразных) терминов и оборотов, посредством которых Гуссерль распутывает все возникающие тут в выражении хитросплетения и многозначности. Возможно, это как-то обусловлено неадекватностью философствования на русском языке философствованию на немецком? Почему-то навязчиво и не к месту вспоминается эссе Деррида «Вокруг вавилонских башен», где речь идет о проблемах перевода. Интересно еще как реагирует чье-то «одиночество душевной жизни» на без-молвный «зов бытия» из БиВ?
P.S Спасибо Phenomenu за оказанную попощь, с Интернетом я действительно не на короткой ноге.

в таком изложении вопросы, и правда, отпадают. но когда возвращаeшься к контексту, они снова возникают. напомню это место: т.е. аналогия с кентавром должна прояснять различие, на кот. указывают выделенные мною предложения, а именно: различие между "выговоренным или напечатанным знаком слова" и тем же знаком, (не)существующим "в действительности" (в ориг.: "in Wahrheit" ).
как работает эта аналогия для меня остается совершенно непонятным. т.е., если читая первое выделенное предложение, я ещё могу подумать, что я его, хотя бы и смутно, но понимаю, то ознакомление с иллюстрирующим его примером эту иллюзию рассеивает.

Платон, все же, продумал ситуацию не совсем ту, в кот. Д. "застает" Г.. вернее, сосем не ту.
Д. ведь не приписывает Г. претензию "остановить мгновение". речь о другом: о полагании смысла, не опосредованном "жестом" указания. на возможность такого полагания Г. и в самом деле претендует.
кстати, решение проблемы, поставленной Гераклитом, кот. приводит Аристотель (Метафизика, кн. 4., гл. 5), вполне в духе Д. : т.е. редукция выражения к указанию (полагаю, и палец, кот. двигал Кратил, был указательный ).
в любом случае, сходство здесь чисто внешнее, т.к. проблематика в корне разная. что Д. продолжает линию Гераклита, мне, во всяком случае, далеко не очевидно.
а вот что в лице Гуссерля Д. критикует платонизм--это, да, несомненно. но критикует с какой-то принципиально новой позиции. да и как могло бы быть иначе, если критику, возможную с позиции Гераклита, Платон уже учёл!
наконец ("на закуску" ) предлагаю обратить внимание на след. фразу: уже то, что выделенное утверждение не вызывает у нас и тени сомнения (т.е. воспринимается как само собою разумеющееся), свидетельствует, что мы "с головой" захвачены пост-модернистской парадигмой, сознаём мы это или нет. такая, релятивизирующая различие позиций, редукция их к формам "дискурса" просто немыслима до Д. (да и само словечко "дискурс" от него).
вот эту "захваченность" я и имел в виду, когда писал:

конкретизации ради приведу кусочек из пар. 124 Идей I (что уместно, поскольку этот параграф является своего рода авто-комментарием Г. к Первому Исследованию ЛИ2): т.е. осуществление схемы "Это-белое" (причем в качестве именно такой, а не иной) не нуждается в имени "белое". вот это-то и спорно. кстати, чуть выше Г. признается, что тот смысл термина "выражение", кот. он ему придает--как само собой разумеющийся!-- в ЛИ, таковым отнюдь не является: как говорится, "чует кошка, чьё мясо съела"

Уважаемый Tugodum!
В защиту реплики Сократа из «Кратила» могу привести цитату из введения Молчанова к переводу ЛИ: «Если первичная сфера сознания — это поток, то первичная сфера не-сознания — это сфера определенных, самоотождествленных предметностей в самом широком смысле. Соотнесение этих двух сфер представляет собой, как известно, основную задачу феноменологии». Сократ в «Кратиле» после приведенного мной высказывания ссылается на мир Идей, который, каким-то образом и обеспечивает язык, но именно в этом диалоге данная ссылка оказывается как бы на заднем плане. Если выражаться сообразно Деррида, то в «Кратиле» Сократ рискует двинуться во след изначальному самостиранию и забвению знака, признавая, что этот путь требует от него некого исступления и одержимости, рискуя впасть в святотатство, он пытается говорить о структурных моментах исходно возникшего Логоса слова, прежде вполне выражавшего природу вещей, но со временем (люди с началом истории все начинают путать, впадать в Verflechtung между самими словами, следствием чего, может быть, и оказывается спутанность между указанием и выражением сейчас) изменившем себе. Вообще интереснейший и поучительный диалог, актуальный, на мой взгляд, именно ввиду нашей теперешней захваченности постмодернисткой парадигмой.
В примере с «кентавром» я пытался лишь обратить внимание, что Гуссерль постоянно задействует в анализе выражения схему, согласно которой всегда существует его собственная реализация, интенция значения, и осуществления ее полноты. В зависимости от обстоятельств анализа применение этой схемы может быть самым различным, но к прямой оппозиции выражения и указания (как у Деррида) оно сводится вовсе не в обязательном порядке. Вообще деконструкция это скорее игра (текстового оркестра), под которую Деррида ведет ницшеанский «танец с истиной», когда партия будет сыграна, и музыканты попрячут свои инструменты в футляры: Вы поймете, что «представление» окончено, Вам нужно выходить из театра и топать домой (почему-то всегда под дождем и пешком).
Несколько косвенных замечаний относительно вопроса о сознании- тексте и сознании менталистском. Текст-сознание - это всегда лабиринт (причем лабиринт не одного, а всех текстов мира), каждая развилка любого предложения текста приводит к новым развилкам, те разветвляются вновь, и все эти варианты новых путей реализуются одновременно во всех возможностях всех возможных миров. Согласно БиВ мы как люди виновны в том, что из всех возможностей выбираем только одну, вопреки остальным, так потихоньку себе дальше и мыслим. Но дело не в этом. Последний вопрос моего предыдущего сообщения относился к одной из возможных попыток попасть в тот узел лабиринта текста-сознания, где можно иногда застать старика, который (может быть) расскажет тебе о возможности Выхода из самого Лабиринта. Хайдеггер, несомненно, задумывался над проблемой гуссерлевского Augenblick(а); состояние ужаса в БиВ, исключающее боязнь всякого наличного прошлого и будущего сущего, и по большему счету отменяющего существование мира, помещающего, так сказать, мое присутствие в полное одиночество ( его душевной жизни), в котором я только и могу знать себя самого как бытие в отличии от внутримирового сущего, приводит Хайдеггера к анализу конструкции временности «мгновения ока». И вот интересно, что как раз, в полном одиночестве, или скорее наедине (не знаю уж со смертью или с Богом) все знаки исключаются и не действуют, а вот Моно-Диалог (чисто ментальный) о бытии от этого впервые только и начинает звучать. На каком языке идет этот диалог, может быть на том, на еле уловимые моменты которого пытается указать Сократ в диалоге «Кратил»? Кстати не уверен, что тот Кратил, который показывал пальцем, именно тот, что посмеивался над Гермогеном.